Шахматы. Чёрная королева

Новый день — новые желания, и сила этих желаний в геометрической прогрессии росла. Всего хотел. Много. И позволял себе тоже много. А Марта хоть на провокации и велась, но и пресекала его наглость столь же быстро. Столь же резко. Просто разворачивалась и уходила, не давая шанса на капитуляцию. Собственно говоря, будто сама об этом забывая, она вскоре возвращалась. Как с чистого листа отношения начиная. С чистого листа, но с какими-то своими пометками, замечаниями. И жизнь неслась бурной рекой. Только закончилось все как-то не вовремя. Он не готов был. Объяснить невозможно, понять нереально, но оказался не готов! Расстаться с ней, проститься, отпустить… Тогда Марта ушла, а он взбесился. Оттого, наверно, что только тогда и понял: хочет. Не мультики смотреть, и уж точно не о жизни болтать. Как женщину хочет. И тогда игра перестала быть игрой.

С номером договорился, шмотки из чемодана достал и по коньячку. Не для смелости — чтобы ее не слышать. А если не слышишь, то вроде как ничего и нет. Ведь если чуточку надавить… самую малость… Марта прогнется. Ведь для нее эти отношения тоже открытием стали. И она это желание почувствовала, Вадим не один маялся. Почувствовала, но воспринимать не захотела. И тут уже сложно сказать было, какие мысли в очаровательной головке стали главенствующие. Какие главные — неизвестно, но озвучивала она всегда одно и то же: верность, семья, доверие. Любые фразы с этим смыслом, с этой сутью. И смысл этот своей защитой делала, ведь перед ними и Вадим пасовал. Только не в тот последний вечер. Тогда свои желания стали выше каких-то там гнилых принципов.

В том, что Марта придет — не сомневался. Пусть даже не к нему. Пусть просто придет! Как хотел, так и вышло. И в номере его оказались. А там злость не отпустила, а усилилась. На себя и на нее злился. На себя за неконтролируемое желание, на нее за тихое, но такое понятное «нет». Как желание глаза застилало еще помнил, а что дальше — будто бы и нет. Безумие. Желание. Контроля нет. Слабые места искал. Где-то приласкать, где-то ударить. Условно, конечно. Главное — выбить ее из равновесия. Из той уверенности, в которой Марта с детства обитает. Как кошку погладить, как женщину подкупить. Нет реакции — прижать к стене и юбку задрать. Со всеми действует и она поддалась. Боролась, металась, сомнениями маялась, но поддалась! А потом его ступор и глаза зеленые, шальные. Отчего-то далеко. Непозволительно далеко, недопустимо! Как рыбка золотая хвостом вильнула и исчезла. Просто струсила. Это уже стоя под дверью ее номера понял. Проситься, добиваться — бесполезно. Она в зоне недосягаемости. Испугалась, глупая. Собственных желаний и его стремлений испугалась.

Она ушла, он остался. А внутри-то все крутит. Болит и ноет. Нормального секса неделю не было. Пока общались, как-то не думалось, а как мелькнул вариант обломиться, сперма в голову ударила. И вот он уже один, а не отпускает. Проходящая мимо скучающая дамочка утешительным призом не стала. Отодрал ее тогда, как кошку. Спереди сама дала, а сзади распечатал, когда она уже не могла и не хотела сопротивляться. Имя не помнил. В лицо бы не узнал. Другую перед собой видел и только запах… запах уже не щекотал и не дразнил, как было с Мартой. Чужой запах отвращение вызывал. Руки не блуждали по телу в поисках той гладкости, к которой, как оказалось, успел привыкнуть. Они сжимали, удерживали, перетягивали. Боль причиняли. Для нее желанную, для него необходимую. По номеру стоны разливались и от пустых стен как горох отскакивали, а у него в голове полный туман, в котором если что и слышно, так это «нет», сказанное дрожащим голосом.

Тяжело дался тот отпуск. Тяжело уходила та ночь. А потом работа, работа. Бабы, к которым привык. Улыбки, которые узнавал с закрытыми глазами. Улеглось. Успокоилось. Вспоминалось с улыбкой.

Условная улыбка сползла, как Марту в кассе, которую брали, увидел. В голове тогда что-то переклинило. Реальность исчезла, а прежние ощущения как вчера были, в памяти всплыли. Сладко стало так, что впору водой запить. Секунда — и перед ней стоит, наслаждается видом. Зависимая, покорная Марта нравилась особенно. Вызывала какое-то извращенное чувство удовольствия. Так, что расставаться не хотелось. А как прикоснулся, притронулся, так и вовсе без головы остался. Только ее перед собой видит, только биение ее сердца считывает. Так в этот момент хотелось. Так чувствовалось. Не было тока, что все тело простреливает. Не было и лампочки, что загорается. Ни в голове, ни в штанах. Только понимание того, как же по ней соскучился. И так это осознание зашкаливало, что отрываться не хотелось. А она податливая. Дрожит, в попытке защититься, а потом к нему же и жмется… Приятно. Но дело важнее.