Шахматы дьявола

Бертольд спустился с капитанского мостика. Он стоял, широко расставив ноги с ятаганом в руке, и грозно смотрел на пиратов. С его подбородка стекала кровь. К нему кинулся здоровенный турок, размахивая саблей. Видимо, он потерял рассудок, раз решился на этот поступок. Бертольд одним ударом отрубил ему руку. Когда тот с диким воплем упал на колени, германец схватил его за ноги и выбросил за борт.

— Кто еще хочет на себе испытать силу слуг дьявола? — грозным голосом спросил Григорий.

Желающих не нашлось. За борт полетели кривые абордажные сабли, ятаганы и ножи.

— Скоро начнется прилив, — обратился Григорий к капитану. — Готовь судно к выходу в море. Если доставишь нас к нужному порту, то останешься жив.

— Мой господин, я знаю, как миновать рифы и войти в бухту, — произнес капитан — Но мне неизвестно, как из нее выйти. Солнце сейчас невозможно использовать в качестве ориентира.

— Я сниму заклятье с рифов, и мы спокойно выйдем из бухты, — пообещал Григорий. — Движение начнешь по моей команде.

Капитан вскочил на ноги. Ежесекундно кланяясь, он начал пятиться от Григория, который проводил его грозным, не знающим пощады взглядом. Из раны капала кровь, но капитан боялся приложить платок к тому месту, где когда-то было его ухо. Любое его неосторожное движение могло вызвать гнев страшного человека, стоящего перед ним. Впрочем, то, что это человек, капитан уже сильно сомневался. Несомненно, на его корабль напали слуги дьявола, рожденные в мрачном подземелье ада. Сейчас он сожалел, что не послушался совета своего помощника отказаться от посещения этого острова. Легенды не врали. Здесь действительно была обитель зла, а слуги дьявола хорошо охраняли его сокровища. Страх парализовал волю капитана. Он покорно спустился на палубу, и начал отдавать распоряжения своим морякам.

Григорий с благодарностью вспомнил Лейлу, которая рассказала ему, когда и как нужно покидать остров. Ей об этом перед смертью сообщил старик, которого Калаун оставил, чтобы проводить ее в горы во время набега турок на поселение. Один раз в месяц прилив поднимал воду на двадцать аршин. Это позволяло даже крупным кораблям спокойно покинуть бухту, без риска наскочить на подводные рифы. Сегодня был именно такой день.

Друзья расположились на капитанском мостике. Отсюда было удобно следить за действиями команды. Все без исключения пираты, сейчас были подавлены. Страх сменился таким ужасом, что никто из них не помышлял о сопротивлении. Любые команды выполняли незамедлительно. Моряки боялись прогневить слуг дьявола своей нерасторопностью. Сейчас гребцы заняли свои места и опустили весла в воду. Под ритмичный бой барабана галера начала движение. Небольшие волны мягко ударяли о борт.

— Гуго, ты талантливый фокусник, — рассмеялся Роберт. — Номер с отрыванием головы, даже на меня произвел впечатление.

— Я же говорил, что моя голова бесценна в нашем содружестве, — ответил француз, польщенный похвалой. — А некоторые, этого совсем не ценят.

— Может не так изысканно, но я бы тоже смог оторвать тебе голову, — улыбнулся Бертольд. — Вы же мне этого не дали сделать.

— Вандал! Тебе бы только калечить своих друзей, — возмутился Гуго. При этом его рука непроизвольно погладила горло. Он вспомнил, как германец отгрыз голову турку, и у него по спине побежали мурашки.

Григорий посмотрел на берег. На одной из скал он увидел хрупкую фигуру Лейлы. С такого расстояния Григорий не мог разглядеть ее лица. Она была в том же наряде, что и пятьдесят лет назад, когда они плыли на этот остров. Создавалось впечатление, что на скале стоит юная девушка. Лейла помахала рукой. Голубое шелковое покрывало сползло с ее головы на плечи. Сразу же обозначились седые волосы на темном фоне скалы. У Григория увлажнились глаза, а сердце защемило, словно его сжала рука в железной перчатке. Вернется ли он когда-нибудь на этот остров? Увидит ли еще хоть раз свою первую любовь?

Глава двадцать седьмая

Попутный ветер туго надул парус, и галера легко скользила по воде. Солнце медленно склонялось к горизонту. Его лучи нагрели палубу до такой степени, что по ней невозможно было пройтись босиком. Друзья расположились на корме в тени натянутого тента. Соленый морской ветер приятно ласкал их лица.

— Григорий, чем ты так опечален? — спросил Гуго.

— Думаю, не переступили ли мы ту черту, которая отделяет человека от зверя?

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Мы убили много людей ужасным образом. Словно дикие звери мы терзали их плоть. Я чувствую себя чудовищем.

— Тебе стало жалко этих неверных? Они же еретики, у которых нет ничего святого.

— Прежде всего, они люди. Мы же поступили с ними не по-христиански.

— Если бы они отрезали нам головы, то не терзались бы такими мыслями. Ты не раз был свидетелем злодеяний магометан. Они не считают зазорным издеваться над иноверцами, превращая их жизнь в ад. Совсем недавно они тыкали в нас саблями и пиками. Меня повесили без каких-либо угрызений совести.