Шахматы для одного

Ольга же думала и думала обо всем этом без остановки, пока ее ноги не привели ее к домашнему саду, перед которым она застыла, как вкопанная. Но причиной ее остановки было столкновение отнюдь не с плетеными ограждениями, а с обретшими плоть воспоминаниями прошлого. Прямо перед домом стояли две фигуры: одна, женская, которую, разумеется, Ольга без труда распознала в сумерках, принадлежала ее старшей сестре, а вторая, мужская, имела неизвестное происхождение. Фигуры вели непринужденную и живую беседу, не слыша шороха и вообще не замечая ничего вокруг себя, так что Ольга сделала пару шагов к ним, стараясь передвигаться как можно тише в этих лакированных туфлях на шпильке. Щурясь и по-гусиному вытягивая шею, она кралась к двум людям, и чем ближе она была к ним, чем громче и яснее становились их голоса, тем ниже падало ее сердце в груди и сильнее кололо в пальцах. Когда ей, наконец, удалось совершенно точно определить имя мужской фигуры, она выскочила перед парой, как выскакивает убийца из-за угла, и в накрывающей ее ярости воскликнула:

– Цхавребов?

Фигуры вздрогнули от внезапного возгласа, обе повернулись в сторону кричавшей. Женя замешкалась, глаза ее округлились на секунду, она машинально развела руками, но тут же соединила их вместе, отчего получился звонкий хлопок. Она подошла к сестре, язык ее тела всеми способами пытался принести извинения за такое происшествие.

– Камелот, ты знаешь, Артур приехал! – шумно выдыхая, полу радостно, полу виновато сообщила Женя.

– Теперь я вижу,– скрестив руки на груди, отвечала Ольга,– а ты знала?

– Да, – протянула сестра виновато и прибавила еще кое-что, но бодрее, – я пригласила его к нам на ужин.

– Правда? – искусно и искусственно улыбаясь, переспросила Ольга, и одна бровь ее поднялась прямо до Сатурна.

– Женя, это совсем не обязательно, – ожила мужская фигура и заговорила чрезвычайно учтиво и приторно (До этого фигура неподвижно стояла, довольствуясь только собственной важностью и сложившемуся положению дел.), – Если Ольга не хочет, я не буду напрашиваться.

– Нет, что ты! – возразила Женя, – Ты совсем не напрашиваешься. Нам всем очень хочется поговорить с тобой, и Джек ждет твоего приезда, он давно хотел познакомиться.

Физиономия его стала еще довольнее, чем прежде. Он сладко улыбнулся двум сестрам, со словами вежливости простился до завтрашнего вечера и сел в приехавшее как нельзя вовремя такси.

– Женя, ты что творишь? – возмущенно спросила Ольга, ухватив за локоть правой руки сестру, которая собиралась совершить побег в собственную спальню.

– Я забыла тебе сказать,– неохотно и немного рассеяно ответила Женя.

– Ты могла забыть мне сказать, что надо кетчуп домой купить, – злым шепотом говорила Трубецкая, все еще удерживая сестру за локоть.

– Кстати, надо.

– Конечно, нам ведь нужно готовить ужин для нашего гостя, – голос ее резко повысился, и пальцы сильнее сдавили руку Жени в районе предплечья, – Хотя, подожди, ты его пригласила, дом твой, следовательно, он твой гость.

– Ольга! – вырвав руку из стальной хватки сестры, прошипела Женя,– Прекрати паясничать.

– Мало того, что ты дружишь с дьяволом, теперь ты хочешь его в дом привести, за стол посадить и накормить. Нет, я не буду убивать свое время нахождением с ним в одном помещении.

– Оля, пожалуйста… – тон ее то и дело перебегал от взрослого и властного к детскому, просящему.

Ольга перевела дыхание и мягко спросила:

– Во сколько ты его пригласила?

Женины глаза загорелись:

– В восемь.

– Отлично,– буркнула Ольга

– Правда?– обрадовалась Женя , что аж немного подпрыгнула от радости.

– Конечно,– сказала Трубецкая, – моя репетиция будет до десяти.

Женя закрыла лицо руками и пошла вслед за уходящей от нее сестрой.

– Ольга, он давно уже не такой.

– Не меняются люди, – в воздухе повисла недолгая пауза, – Джеку ты рассказывала?

Женя смутилась:

– Не все.

– А какой именно момент ты решила упустить? – всплеснула руками и затараторила Трубецкая, – Тот, где он обучал нас боевым искусствам или тот, где он украл, а потом убил свою жену? Женя, зачем он здесь?

– Вот вечером у него и спросишь! Я не стану тебя уговаривать, посчитаешь нужным – придешь и будешь ужинать с нами.

Когда все слова были сказаны, тайное стало явным, и каждый остался при своем, свет во всех комнатах дома Трубецких погас, а его жители погрузились в беспокойные сны.

Глава 5.

Но вере теплой опыт хладный

Противуречит каждый миг,

И ум, как прежде безотрадный,

Желанной цели не достиг;

И сердце, полно сожалений,

Хранит в себе глубокий след

Умерших – но святых видений,

И тени чувств, каких уж нет;

Его ничто не испугает,

И то, что было б яд другим,

Его живит, его питает

Огнем язвительным своим.

М. Ю. Лермонтов