Шахматы из слоновой кости

– Вот именно! Больной, здоровый – этим сыт не будешь, а копейка никогда в обиду не даст.

Скользнул взглядом по красным буквам.

– И бороться с копейкой в кармане куда как веселее.

– Сегодня только повесил, – опять вступился Похламков, тоже посмотрев на «вывесочку», – еще не прочувствовал.

Между тем клиент Похламкова достал кошелек:

– Сколько там с моего товарища?

Похламков не дал Вальке ответить:

– Ладно, чего уж, – сказал поспешно. – Поправится товарищ, пусть приходит, тогда и рассчитается.

Возвратилась с улицы Феня, сообщила Вальке:

– Очухался твой-то, просит позвать, как освободишься.

Валька смущенно покашлял:

– Хорошо, позовешь минут через пяток.

Он уже, можно считать, обиходил профессора – закончил стрижку и даже успел побрить, но теперь вновь взял ножницы, захлопотал вокруг головы, создавая видимость устранения каких-то шероховатостей, заметных лишь глазу мастера. Делалось это исключительно «для сервиса» – такое и Похламков практиковал, обслуживая особо уважаемых клиентов. Однако сейчас Вальке не усердствовать бы, не перебарщивать.

– Вас ждут,- сухо напомнил профессор. – Да и у меня минуты на счету.

Валька смолчал и, убрав ножницы, принялся распаковывать его, обметать салфеткой шею, уши, лицо. Похламков, изучивший вкусы давнего клиента, предупредил:

– На голову одеколон не нужен.

– Знаю, – отозвался Валька.

Заправил в расческу ваты, смочил водой, причесал профессора.

– Шипр, – подсказал Похламков, когда Валька потянулся к пульверизатору.

– Знаю, – снова буркнул тот.

Пустил распыленную струю одеколона на обвислые щеки, обдал слегка шею – те места, где проходил с бритвой. Взял после свежую салфетку, заботливо промакнул лицо. Делал все так, как в данном случае действовал бы и сам Похламков.

– Пудра не нужна, – не удержался он все же от очередной подсказки.

Валька лишь молча кивнул, еще раз прошелся по волосам расческой и склонился в полупоклоне, который перенял у него, Похламкова:

– Будьте здоровы!

Профессор вежливо поблагодарил, достал деньги:

– Что я вам должен?

Похламков видел: Валька растерялся. Не ждал этого вопроса. Да и Похламков удивился, привыкнув к тому, что профессор без лишних слов клал на тумбочку рубль и уходил, не ожидая сдачи, хотя действительная стоимость услуг редко переваливала за полтинник. Точно так поступали и некоторые другие посетители из числа постоянных похламковских клиентов, Валька не раз оказывался свидетелем этой немой сцены, и сейчас, как видно, надеялся на подобный же финал.

– Что я вам должен? – повторил профессор.

Вальке, коль такое дело, прибросить бы на счетах согласно прейскуранту да и удовольствоваться этим, а ему, знать, обидным показалось упустить «законный» рубль.

– Спрашиваете, будто первый раз в жизни подстригаться сели, – выдал.

Сказано было на манер шутки, но все равно грубовато получилось, с явным намеком. Профессор тем не менее ответил спокойно:

– Вообще-то не впервые, но к будущему ударнику сел первый раз и таксу еще не изучил.

И-и, какой штучкой обернулся старик: не изучил! Что, Валька меньше выкладывался, чем обычно делал это он, Похламков? Или в мастерство уступает?

– Так сколько с меня?

– Десять копеек, – ляпнул Валька, встряхивая с резким хлюпающим звуком простыню, только что святую с профессора.

Профессор принял вызов:

– Все, Иван Федорович, потеряли вы клиента: отныне буду иметь дело только с ударником.

Выложил на стол гривенник.

Подошла с половой щеткой в руках Феня, принялась заметать осыпавшиеся на пол волосы. Это послужило сигналом парню, ожидавшему своей очереди, он шагнул к освободившемуся креслу.

– Куда лезешь без приглашения? – накинулся Валька. – Видишь же, уборка не сделана!

Тот было опешил, но быстро нашелся:

– Извините, больше не имею времени ждать.

Протянул Вальке пятерку.

– Нет у меня сдачи, – рявкнул Валька.- Вон вся наличность – гривенник.

– Тогда скажите, сколько с меня, займу у товарища.

– Сорок пять копеек.

– Что, съели? – пульнул от двери профессор. – Вели бы себя смирно, как я, гривенник заплатили бы, а то лезете в кресло без приглашения…

– На самолет опоздаете! – крикнул вслед ему Валька и, когда уже захлопнулась дверь, выплеснул оставшиеся помои: – Чтоб тебе и правда опоздать, жмот несчастный, профессор кислых щей!

Парень усмехнулся, молча отсчитал деньги.

Посторонних в мастерской не осталось.

– Ну, отмочил сервис, спутник красоты! – выдохнул Похламков, разминая трясущимися пальцами папиросу.

– Только без этого, – заорал Валька, – без моралей!

Феня, занявшая после уборки свое обычное место у окна, замахала на них руками:

– Тише вы, клиенты идут!

Дверь приотворилась, заглянула молодая женщина.

– Мальчик у меня, – проговорила неуверенно.

– Детская мастерская через два квартала, – отрезал Валька.

Дверь закрылась. Наступила тягостная тишина.

Похламков прикурил, сел в кресло, начал с преувеличенным вниманием разглядывать в зеркале собственное отображение. Феня поставила па колени всегдашнюю свою корзинку с мотком ниток и спицами. Валька послонялся некоторое время из угла в угол, потом открыл тумбочку, принялся выставлять полученные накануне флаконы с одеколоном.