Шахматы из слоновой кости

Шутка – а все равно осадок на душе. Надо же было случиться такому совпадению, что начало эксперимента в самом деле пришлось как раз на первое апреля. Апрель – никому не верь!

Чертежи, диаграммы, схемы, рисунки – Дубынин смотрел на них теперь со стороны, пытаясь поставить себя на место людей, которые видят все это впервые. Что же, и он, пожалуй, отнесся бы к чертежам и схемам с известной долей скепсиса, сказав себе: мы еще побываем в шахте, еще поглядим на новую технологию в действии, а то ведь и так может быть, что у изобретателей все гладко на бумаге, да забыли про овраги…

Главный «овраг», конечно, – отказ от участия в работе девятнадцати блоков. Как-то им удастся через него перепрыгнуть?..

Дубынин глянул в последний раз из окна гостиницы на верхнюю площадку копра, вздохнул: пора. И усмехнулся, поймав себя па суеверной мысли: лучше бы начать эксперимент не первого, а, скажем, второго апреля. Или третьего. Или вообще не в апреле, а в мае.

…Клеть скользила вниз, до отказа набитая людьми в брезентовых костюмах, касках, резиновых сапогах. Все молчали, поглядывая на мелькающие лампочки, которые выхватывали на мгновение из тьмы своды отработанных штолен.

Равномерно гудели моторы, и журчали грунтовые воды. На плечо Дубынину капало с потолка клети, но отодвинуться было некуда.

– Все же много под землей водички, – пробормотал кто-то рядом.

– Каждые сутки по пятьсот кубов на поверхность откачиваем, – раздалось в ответ.

Дубынин узнал по голосу директора рудника Громадского, сказал ему:

– Хорошо бы, Вениамин Иванович, рассказать гостям про историю с бетонированием стоков.

– И о трапах бы тоже,- подхватил чей-то незнакомый голос.

– О большегрузных вагонах…

– О доставке взрывчатки…

– О телефонизации…

– Может, тогда и о подземных туалетах заодно? – со смешком отозвался Громадский.

Дубынин сказал в раздумье:

– А знаете, Вениамин Иванович, все новшества, эти и многие другие, представляются нам, каждое в отдельности, вроде бы мелочами, но ведь получается по закону диалектики: количество перешло в качество, условия работы в шахте стали совершенно иными, и это, в известной мере, открыло дорогу новой технологии.

– Пожалуй, – согласился Громадский. – Только мы же для гостей другую программу наметили.

– Программа не догма, – вмешался Сергей Васильевич Богодяш, представлявший в комиссии горняцкий коллектив Горы Благодати, – Показывайте нам все, чем не грех похвалиться, а изъяны мы и сами увидим.

Клеть начала плавно тормозить и, наконец, остановилась напротив ярко освещенного, уходящего вдаль туннеля с высокими бетонными сводами, с бетонированными тротуарами, с рельсовой колеей между ними. Всякий раз, вступая под эти своды, Дубынин горделиво говорил себе: «Чем не метро?» И сейчас ему было приятно услышать, как Богодяш произнес уважительно:

– Добрый штрек, ничего не скажешь!

Громадский прошел вперед, жестом пригласив за собою всю группу.

– Тут Николай Григорьевич про стоки грунтовых вод вспомнил: вот один из таких стоков.

Вдоль бетонной стены туннеля, послушно повторяя все ее повороты, выступы и уступы, тянулось узкое бетонированное русло. Громадский ступил в него ногой, и резвая водяная струя, ударившись о голенище резинового сапога, рассыпалась сверкающим веером.

– Со всех штреков – по пятьсот кубов в сутки, – сказал он, убирая ногу. – Почти вторая Кондома.

Струятся теперь многочисленные притоки этой подземной Кондомы по бетонированным руслам, никому не мешая, не причиняя забот, и не знают отныне горняки, что такое лужи и слякоть под ногами.

А ведь три года назад, когда затеяли войну с надоевшей всем сыростью, пришлось выдержать еще бой со скептиками, с близорукими скопидомами, что кинулись подсчитывать расходы на цемент, на рабочую силу…

– Или вот с трапами этими, – притопнул Громадский каблуком по бетонному тротуару (почему-то горняки именуют тротуары трапами), – тоже ведь целая баталия была.

Многие годы тротуары в шахте настилались по традиции из досок, доски были вечно мокрые, скользкие да и быстро изнашивались, ломались, то и дело приходилось эти настилы подновлять, а то и заменять целиком. Кроме того, под тротуарами были прокопаны канавы для тех самых притоков подземной Кондомы, и, когда случались заторы (увы, такое не было редкостью), вода растекалась по всему штреку. Чтобы найти и ликвидировать затор, приходилось выламывать доски порою в нескольких звеньях.

– Теперь мы ни с грунтовыми водами, ни с трапами горя не знаем, – с удовольствием подытожил Громадский. – Что же касается затрат на цемент, на рабочую силу, все давно окупилось за счет средств, выделявшихся на ремонт деревянных трапов.

– А что ты о рельсах умалчиваешь, Вениамин Иванович? – сказал вдруг Богодяш, внимательно приглядываясь к рельсовой колее. – Я смотрю, тут прямо Транссибирская магистраль проложена.

– Так то когда было-то! – отмахнулся директор рудника.

– Ничего, поделись опытом!