Шахристан

— И всё? — разочарованно спросил Мистер Но, наклонившись к Мальчику. (Мальчику показалось, что Мистер Но нюхает его волосы.)

— И всё, — виновато вздохнул Мальчик.

Вздохнул и Мистер Но. Забрав листок, долго не мог уложить его обратно. Листок сопротивлялся его нервным, неверным движениям, шуршал и заворачивался. Закончилось тем, что Мистер Но сложил непокорный листок вчетверо и сунул его себе в нагрудный карман, и тогда заговорил:

— Теперь я ношу с собой только карандаши и бумагу. Чтобы запомнить себя сиюминутного, мне не нужен весь лагерь видом сверху, не нужен огромный кусок ущелья с высоты птичьего полета, не нужен весь Шахристан!.. Достаточно простым карандашом нарисовать твои кудри — пусть неточно, схематично, смешно, серыми каракулями, калякой-малякой, как я говорил в детстве… На фоне ультрамариновой воды горного сая, объёмом с море, хотя сай где-то далеко внизу и виден лишь синеющей лентой…

Мальчику нестерпимо захотелось прервать Мистера Но, и, дождавшись паузы, он выпалил:

— А как бы вы нарисовали весь-весь Шахристан? — понимая, что сказал как-то не так. — Ну, весь-весь…

Мистер Но ответил с готовностью и деловито, тоном учителя:

— Шахр, по-персидски, город. Стан — место. Ранний феодализм. Стены, ворота, башни, храмы… Город-крепость, словом. За стенами некрополь, караван-сарай, сады и огороды… Почему ущелье получило такое название? Возможно, потому, что череда труднопроходимых гор напоминает крепостные стены, а широта ущелья, большие горизонтальные площади, наличие воды и прочие достопримечательности делали эти долины пригодными для жилья. И действительно, ведь там, ниже, к равнине, местность заселена давно и густо. Кишлаки, города… Но потом здесь прошли смерчем племена кочевников, и разрушили Шахристан. Попировали, съели всё, выпили — и схлынули. Посмотри на наш лагерь сверху, и согласись с моей версией!

Мальчик оценил внимательным взглядом вид лагеря сверху — и согласился с Мастером Но, и молча покачал головой.

Мистер Но оптимистично предположил:

— А возможно, это имя ущелью дал некий географ, а то и свободный путник, с развитым, как у нас с тобой, воображением… Вгляделся сверху, например, с Шайтан-горы, и увидел и стены, и крепость со стражниками, и караван-сараи с вьючными животными, и гортанные возгласы народа… И вывел в себе одно слово — Шахристан!.. Нам пора!

9. Бешенство сердца

Вожатый уверенно идет вперед и вверх, по еле различимым, притом, только для него, звериным тропам. Всё дальше и выше от лагеря, который, весь путь наверх, виден умаляющейся горстью палаток, украшенных алыми султанчиками флагов. Наконец, сошедши с троп, они выходят на лысый, без растительности, коридор, ограниченный с боков каменными плоскостями, порезанными вертикальными трещинами, грозящими уронить на путников огромные пласты породы. Чем дальше, тем выше стены, тем мощнее нависающие уже над самой головой огромные валуны-кристаллы. Кое-где недавно упавшие камни, — это видно по свежему, иногда блестящему срезу, — перегораживают путь, и их приходится преодолевать с немалым трудом и осторожностью: Мистер-Но влезает на скалу и подает Мальчику руку… и, продолжая путь, подолгу не отпускает ладонь, буквально тащит Мальчика за собой, сосредоточенно нахмурившись, подчеркивая таким образом серьезность и опасность пути. Но Мальчик хочет быть с Мистером Но на равных и, признавая его лидерство и правоту, все же норовит идти самостоятельно. До следующей преграды.

И вот коридор сужается до того, что по нему можно идти только в ряд по одному, — и над путниками, пугающе касаясь вжимающихся в плечи голов, жутко нависают смертельные глыбы и в каждом шуме мнится скрип отслаиваемого камня…

Мистер Но говорит и говорит… Мальчик замечает, что чем дальше, тем превосходство Мистера Но уменьшается, отдавая высвободившееся пространство отцовской нежности и материнской ласковости. Если бы этот процесс был медленным, то вряд ли Мальчик обратил бы на это свое настороженное внимание.

Но процесс напоминал катящийся обруч, запущенный с горы.

Вспомнилось рукотворное солнце.