Шахта

– Паулина, ничего такого не может случиться. Это запугивание.

– Да какая, в конце концов, разница! Вот к чему мы пришли! Я не говорю только об этом – обо всем. Ты вполне можешь просить перевода в отдел кулинарии или кинокритики, да хоть куда, и отдельно подчеркнуть, что тебе надо почаще быть с дочкой.

– Но я же не могу все вот так вот бросить.

Ее лицо ничего не выражало. Она не была рассержена или возбуждена, как мне сначала показалось.

– Да я… – начал было, но не закончил.

Паулина сделала движение, чтобы встать с дивана.

– Поищу, – продолжил я, – поищу варианты.

Она подумала секунду.

– Я надеюсь, – сказала она, встала и ушла из комнаты.

14

Самая высокая жилая многоэтажка Финляндии возвышается у станции метро в районе Вуосаари. Эмиль знал, что в ней почти девяносто метров. Под вертолетной площадкой на крыше находилось двадцать четыре жилых этажа, два – под землей и еще один – под офисы и просторную парадную. Этаж № 26 был отведен под сауну и смотровую площадку – туда Эмиль и направлялся. Сауна была заказана на восемь часов.

Если Хельсинки стал другим за последние тридцать лет, то здесь изменения протекали экспоненциально. Застройка шестидесятых (сейчас она называется Старым Вуосаари – самое восточное на тот момент предместье) ссохлась в окружении нового гигантского жилого комплекса. Новый Вуосаари начали возводить в девяностые, и с тех пор причин для заморозки строительства не было ни разу.

Эмиль шел и прислушивался: иммигранты, языки, которыми он не владел и даже не слышал. Городской район внутри района – Ауринколахти. Жилые дома на берегу, дорогие квартиры с окнами на море, красивый променад. Ощущение, будто прогуливаешься на две тысячи километров южнее, если не учитывать минус десять градусов на термометре.

Морозный вечер, свежий воздух. Он решил хорошенько размяться, прошел полный круг – этого было достаточно. Полтора часа с Леэной оказались во много раз приятнее, чем он мог даже предположить. Общие воспоминания – да, они еще остались, но больше дня сегодняшнего: что с ним, что случилось с этим миром и с жизнью.

Снег падал ленивыми хлопьями. Он шел. Раз за разом он проигрывал все заново. Его способ войти в рабочее состояние – это как мантра, очищающая от всего стороннего. Он всегда срабатывает. Чего бы ты ни делал, самое главное – взяться за дело и сконцентрироваться только на нем. И нет обходных маневров. А начнешь искать варианты или сойдешь с выбранного пути, наделаешь ошибок.

Он смотрел на море, в черноту горизонта, вдыхая полной грудью, и пошел обратно. Получилось где-то полтора километра, это приблизительно, он не мог проверить по телефону. Тот остался в квартире – разумеется. Не в том смысле, что кто-то смог бы вычислить, что это его аппарат, а в том, что никогда ни в чем нельзя быть полностью уверенным: гаджеты рассказывают о нас все, в особенности где мы когда были.

Дом был похож на четырехугольный столб: сто метров белых стен – словно пятнадцать гигантских сахарных кубов, уложенных друг на друга.

Первая попытка войти в парадную не удалась.

Нет, его собственный расчет времени был верен, однако за пять метров до входной двери прохожий что-то случайно обронил и начал искать в каше из снега и гравия. Эмилю пришлось пройти мимо дальше, перейти дорогу, обойти по кольцу и убедиться, что все чисто. Он начал идти медленнее, пока не увидел то, что искал.

Напротив дома находился вход в мини-маркет. Оттуда вышла женщина и, судя по траектории движения и по покупкам, направилась в сторону дома. Она подошла к парадной, достала из кармана ключ, вставила его в замок, и тогда сбоку появился Эмиль и с решительным видом взялся за длинную ручку двери.

«Помогу немного», – сказал он мягким и вежливым голосом.

Женщина посмотрела на него и на секунду отпустила связку ключей. Эмиль открыл дверь и вернул ей ключи – другую связку. Женщина не заметила подмены – да кто такое даже будет ожидать обычным будним вечером, да еще от приятного на вид пожилого господина, – убрала ключи в карман и поспешила в лифт. Эмиль вошел следом, чип-картой вызвал лифт и, повернувшись к женщине, спросил: «Вам на какой?»

– Восьмой.

– У меня двенадцатый, – ответил он и нажал обе кнопки.

Оба молчали. Женщина вышла на своем этаже, Эмиль поднялся выше. Когда лифт остановился, он нажал на кнопку закрывания дверей и поехал на самый верхний этаж. Точно по графику. Как раз первый пар. Он вышел из лифта и прислушался. Дверь в сауну была слева. Он подошел к серой металлической двери и приложил чип-карту – замок приятно отщелкнулся, затем открыл дверь и снова прислушался. На каменку кинули воды.

Он оставил ботинки в предбаннике у двери – быстро, но без спешки. Он точно знал, сколько у него времени. Он знал, что, скорее всего, женщина успела заметить, что у нее чужие ключи и что она не может попасть в квартиру. Либо она позвонит в дверь и ее впустят внутрь, где пройдет еще несколько минут на констатацию факта и на принятие решения; если она живет одна или никого дома нет, у нее уйдет столько же времени на вызов слесаря из управляющей компании.