Шахта

– Ничего, – пожала она плечами, – хочешь, уйдем?

«Дура! Она, что, не понимает, как это будет выглядеть? Уйдем! Ничего себе. А может, она это нарочно, чтобы…»

– Накурено тут – просто сил нет, – прошептала Лариса.

Они медленно шли по неосвещенным, кривым улицам. Андрей увлеченно рассказывал ей про сверхскоростной электровоз. В тот момент ему казалось, что до триумфального успеха и всесоюзной, даже всемирной славы – рукой подать. Она слушала тихо, как мышка, так тесно прижавшись к нему, что идти было неудобно. Они остановились у ее дома. Вокруг было пусто, только раскачивался на ветру круг света под фонарем.

– Зайдешь? – ее голос прозвучал неожиданно хрипло. Он кивнул. Она, звякнув ключами, отперла дверь. Вошли в сени. В темноте Андрей запутался в ворохе одежды, висевшей на вешалке. Она рывком притянула его к себе. Плотно сцепившись, они ввалились в комнату. Там было очень тепло, тонко пахло чем-то женским, в щель между шторами слабо пробивался свет уличного фонаря. Андрей стоял, нелепо растопырив руки, не зная, что ему делать. Лариса, одной рукой обвив его шею, принялась другой рукой неловко, сильно дергая, стаскивать с него пиджак. Он немного ей помог и сам попытался стянуть с нее платье, но оно никак не поддавалось. Они упали на что-то мягкое, вроде бы на кровать. Она рывком сорвала с себя платье и принялась грубо расстегивать на нем брюки. Андрею пришлось сесть. Он снял штиблеты, со стуком упавшие на пол. Она едва слышно, жалобно попросила, и он осторожно, едва касаясь, снял с нее туфли, потом, чулки и еще какие-то светлые тряпочки, сбившиеся на лодыжках. Глаза начали немного осваиваться в полумраке. Она лежала перед ним совершенно голая, бесстыдная, даже не пытаясь ничем прикрыться. Ее соски оказались неожиданно крупными, а глаза – огромными и черными. Они молчали, только громко дышали, как лошади на водопое. Он хотел все же сказать что-нибудь такое, но запутался в своих несчастных брюках и тяжело упал прямо на нее. Она оплела его и впилась в его пересохший рот прохладными, влажными губами. Все было как-то нелепо, судорожно и кончилось очень быстро, практически сразу. «И только-то…» – разочарованно подумал Андрей. Он примостился рядом с ней, осторожно положив голову на ее прохладное плечо. Чувствовать кожей ее тело было странно, но очень приятно. Он блаженно замер. Она по-прежнему глубоко дышала, недвижно уставясь в потолок. Из ее подмышки пряно пахло потом. «Неплохо бы и под одеяло» – подумал Андрей, он нащупал под собой шелковый край, но не решился ее потревожить и только прижался потеснее. Она нежно обняла его и начала медленно гладить волосы, потом вдруг резко повернулась и стала исступленно, лихорадочно целовать куда попало. Они забрались под одеяло. Она продолжала так же его целовать и гладить.

– Не переживай, миленький, ничего. У нас все еще получится, ничего… – она целовала его шею и волосатую грудь. Он почувствовал, что ее лицо мокро от слез и всполошился.

– Ты что, ты что, Ларочка? – ее волосы попали ему в рот, он закашлялся. – Ты чего плачешь? Я… что-нибудь не так?..

– Нет, нет, миленький, все хорошо…

«Нет, наверное, что-то я неправильно сделал. Черт! Все было так быстро».

Он начал неуклюже, грубо тискать ее тело. Она задрожала, крупно, как животное, забилась в его руках. Ее руки, губы, груди влажно елозили по нему.

«Какая ненасытная. И нахальная. Что же это она делает?» Ему стало стыдно, вновь возникло желание, тягучее, низкое. На сей раз все было, наоборот, очень долго и завершалось тоже долго, мучительно сладко. Он осторожно слез с нее, лег лицом к стене, подумал: «Как это, в сущности…» – и уснул.

Она сильно трясла его за плечо.

– Вставай, соня несчастный!

В комнате было солнце, на столе – еда и кипящий хромированный чайник. Он протер глаза. Она была уже совсем одета и причесана.

– Сколько времени?

– Полвосьмого! Мне бежать пора. А тебе, товарищ главный механик, на службу разве не надо?

Он обнаружил, что лежит совсем голый, даже без трусов. Осторожно, чтобы она не заметила, попытался нащупать их около себя, но безуспешно. Лариса на минутку вышла из комнаты, трусы, скомканные, нашлись под кроватью. Андрей наскоро умылся над кадушкой в коридоре, ему хотелось в уборную, но спросить было как-то неловко.

– Туалет во дворе, – высунула она голову в дверь, – и давай там быстрее, завтрак стынет!

Они вместе съели глазунью, очень вкусную, с гренками, и попили чаю.

– Андрюшечка, можно я первая выйду, а то я ужасно опаздываю. А ты подожди пять минут. Потом просто выйдешь, запрешь, а ключ вон под ту дощечку подсунь. Ну смотри же, вон под ту, – она старательно тыкала в окошко наманикюренным пальчиком. Липко поцеловала, оставив на губах привкус помады, и убежала. Все это было нестерпимо пошло, совсем не так, как он себе раньше представлял. Честно вытерпев пять минут, он запер дверь, спрятал, куда было сказано, ключ и широко зашагал на шахту, чувствуя огромное облегчение.