Шалая любовь моя

– О, нет! – прошептала Лейси, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Поттси, – произнесла она чуть громче, – это ужасная ошибка! Я не намерена никого обвинять. Я хочу домой! Мне ничего не надо! Я передумала!

Но никто ее не расслышал, потому что «Язва желудка» плавно перешла к собственной интерпретации мотива «Ах, обещай», сводящейся к неистовому битовому ритму и барабанному соло.

– Прекратите, – простонала Лейси, чувствуя головокружение и дурноту. Но председатель совета директоров уже подхватил ее под одну руку, а бармен Фредди – под другую и потащили к дверям комнаты пятьсот один, где находится бюро судьи Марковица. Взвод судебных приставов расчищал коридор перед дамской комнатой под явственно слышавший лай Тошнилки, пытавшегося напасть на них.

– Папа! – вскрикнула Лейси, заметив знакомый силуэт. – Мама… – охнула она, когда накатывающаяся волна толпы вынесла ее вперед. Потом ощутила теплое прикосновение к ноге, но тут же следом скользнула холодная цепочка, едва не повалив Лейси на пол; это мимо пронесся Тошнилка, увлекая за собой рыжеволосую Кэнди О'Нил, одетую в изумрудный жакет с золотой вышивкой.

Когда в дверь гурьбой ввалилась вся компания – друзья жениха в смокингах цвета электрик, другие гости и целая делегация жокеев, – судья Марковиц, весьма внушительный в своей черной мантии, замер у стола секретаря в оборонительной позиции, будто собирался выдержать осаду. Потом, с грохотом швырнув телефонную, трубку на рычаг, с неудовольствием поглядел на вошедших.

– Царь небесный, Микки, какого черта?! Что это за ералаш?! – непререкаемым тоном вопросил судья Марковиц. Президент и председатель совета директоров «Эскевария энтер-прайсиз, Инк.» тщетно пытался вернуть себе шляпу, вылетевшую через его плечо в коридор. Секретарша судьи торопливо захлопнула дверь, пока новая партия жокеев не успела втиснуть в бюро свои поджарые тела.

– Какой-то сумасшедший устроил в коридоре цирковое представление, – продолжал судья, достав из кармана носовой платок. – А пресса донимает меня с утра, пытаясь узнать о какой-то женщине, собирающейся обвинить тебя в изнасиловании.

– Сперва пожени нас, Сэм, – мрачно пробасил Майкл Эскевария, наклоняясь, чтобы освободить ногу из Тошнилкиной цепочки. – Я потом тебе все объясню.

– Давайте, я подержу собаку! – вызвался старший сын Джемми Хэтуорт, когда доберман с урчанием бросился к нему. – Мама, можно, я подержу собаку?

Наклонившись, мальчик осмотрел свои ботинки.

– Ха! Догадайтесь, что она сейчас сделала?

– Быстрей, подхватите ее под руку! – донесся до слуха Лейси чей-то крик. Затем из обступившей ее серой мглы донесся ласковый мамин голос:

– Лейси, потерпи, дорогая, сдержись, ладно?

Но Лейси уже ощутила подступившую дурноту.

23

– Наверно, теперь мне придется выйти замуж за Майкла Эскевария, похоже, у меня нет другого выхода, – проговорила Лейси, пока мать утирала влажным полотенцем ее бледное лицо в личной уборной судьи Марковича. – Ой, мама, как я раскаиваюсь в том, что мне никогда не удается сделать так, как задумано!

Несколькими минутами ранее Лейси избавилась от стакана апельсинового сока и единственного гренка без масла, съеденного на завтрак.

Критически разглядывая себя в зеркале, Лейси обнаружила, что выглядит куда лучше, чем можно было ожидать после случившегося в коридоре обморока с приступом рвоты. Бледность лишь украсила ее, придав Лейси некую эфемерность, столь несвойственную искрометной Лейси Кингстоун. А заодно этот инцидент помог ей наконец-то заняться своей прической. «Осталось лишь накрасить губы». – утомленно подумала Лейси.

Привалившись спиной к двери туалета, Джемми Хэтуорт вертела в руках шляпку от Диора, местами заталкивая фату под ленточку, чтобы скрыть дыры.

– Откровенно говоря, детка, будь ты моей дочкой, – говорила редакторша, – я бы положила тебя на коленку и так отшлепала, чтобы ты сидеть не могла. Честное слово, Лейси, у тебя нет никаких прав сталкивать этого бостонского красавчика с Верховным судом Нью-Йорка! Тамошний кавардак довел людей до полнейшей паники; бейлифы до сих пор не могут навести порядок. Если судьи с пятого этажа когда-нибудь узнают, кто всему виной, тебя затаскают по судам, обвиняя в попытке свержения муниципального правительства.

– Телесные наказания не в наших принципах, – твердо заявила высокая красивая женщина, мать Лейси. – Мы никогда их не наказывали, более того, мы всегда считали, что насилие не научит детей дисциплине. Господин Кингстоун и я весьма неуклонно следовали рекомендациям доктора Спока. Дорогая, – повернулась она к дочери, открывая голубой футляр с изысканными жемчужными серьгами. – Шафер – бармен из Бруклина – вручил нам эти серьги, чтобы ты надела их на церемонию, милая, они чудесно гармонируют с твоим замечательным ожерельем. А обручальное кольцо – просто чудо, я уже видела его. Быть может, двадцать два карата многовато для хрупких пальчиков моей дочурки, – задумчиво добавила она, пропустив мимо ушей громкий стон этой самой дочурки, – но бриллиант совершенно замечательный.