Шалаш в Эдеме

– Вроде как нашел этот Леонид Борисыч какие-то старые документы, по которым выходило, что неподалеку от Лебяжьего триста лет назад, еще при Петре Первом, корабль затонул, который огромные деньги перевозил! Так вот Леонид Борисыч хотел тот корабль найти.

– Ничего себе! – присвистнул Слон. – Прямо «Остров сокровищ»!

– Острова там никакого нету, – возразил Кирилл. – И насчет сокровищ мы с мужиками тоже сильно сомневались. Однако Леонид Борисыч за работу платил, а самое главное – в море выйти можно было, не на берегу ошиваться… а что нам еще нужно?

Он немного помолчал, налил себе еще водки, выпил, не поморщившись, и продолжил:

– Вот, значит, без малого месяц мы каждый день выходили в море, ныряли по очереди и искали этот чертов корабль…

Сначала погода стояла хорошая, не штормило. Лоханка, то есть мотобот «Олеся», переделанный из списанного за ненадобностью малого рыболовного сейнера, каждый день выходила из бухты возле поселка Лебяжье, направляясь к месту предполагаемого затопления старинного корабля. Леонид Борисович строго-настрого наказал Диме Казееву по кличке Козырь, выполнявшему на «Олесе» обязанности капитана и штурмана, каждый раз идти к месту погружения кружным путем, по возможности не повторяя маршрут, чтобы не рассекретить координаты. Козырь относился к этой конспирации с насмешкой, считал, что заказчик мается дурью, но, как известно, кто платит – тот и заказывает музыку, и он более-менее аккуратно выполнял приказ хозяина.

Придя на место работ, трое водолазов по очереди погружались на дно, остальные члены команды ловили рыбу, варили на камбузе уху и резались в карты. Выпивка на борту категорически запрещалась: Козырь знал, как он дуреет от алкоголя, и не хотел подвергаться соблазну.

Обследовав очередной участок дна, водолазы аккуратно отмечали его на карте. Постепенно обследованная территория расширялась, но никаких следов петровского парусника им так и не попадалось.

Вместо этого нашли они затянутую илом немецкую шлюпку времен последней войны, несколько неразорвавшихся глубинных бомб, снарядный ящик и даже невесть каким чудом попавший на дно Финского залива бытовой холодильник марки «Саратов».

С каждым днем энтузиазм водолазов неуклонно падал. Однако Леонид Борисович исправно платил им деньги и настаивал на продолжении поисков, и списанные на берег моряки держались за временную работу руками и ногами: она возвращала им чувство собственной значимости, а главное – возвращала море, ни с чем не сравнимый запах мокрых снастей, шум воды в кильватере и удивительное чувство свободы, незнакомое сухопутным крысам.

К середине сентября погода начала портиться. Настоящих штормов не было, но волнение с каждым днем усиливалось, а на месте работ под водой прятались огромные камни, словно клыки в волчьей пасти, так что работа становилась опасной. Как-то из-за серьезного волнения Козырь отвел «Олесю» в сторону от места поисков. Они встали на якорь, и Петруха по прозвищу Горелый, наименее опытный из трех водолазов, спросонья выбрался на палубу и, решив, что корабль пришел на место работ, натянул акваланг и ушел под воду. Козырь, который в это время в рубке сверялся с приборами, услышал плеск аквалангиста, выглянул в иллюминатор, но увидел только расходившиеся по воде круги. Он махнул рукой – пусть Горелый лишний раз поплавает под водой, авось остынет, а заодно опыта наберется.

Через пятнадцать минут Петруха вылез на борт, размахивая какой-то находкой. Вся команда сбежалась к нему, рассматривая бесформенную вещицу, которую Горелый сжимал в руке.

Это оказался кусок деревянного штурвала, к которому была привинчена позеленевшая медная пластинка. Козырь поскреб медь широким рыбацким ножом, с которым никогда не расставался, и сумел разглядеть три буквы – «Веп».

Корабль, затонувший на этом месте триста лет назад, назывался «Вепрь».

Слова Леонида Борисовича, которым моряки до сих пор не очень-то верили, неожиданно получили подтверждение.

Правда, обломок штурвала обнаружили немного в стороне от зоны поисков, но это как раз никого не удивило: за триста лет течения и штормы могли далеко сдвинуть и сам корабль, а не только его обломки.

Козырь отметил место находки на карте и тем же вечером позвонил Леониду Борисовичу. Тот чрезвычайно взволновался, тут же примчался в Лебяжье, забрал кусок штурвала и велел на следующий день тщательно обследовать дно в том же месте.

Однако ни завтра, ни через день ничего найти не удалось. Зато в Лебяжьем появились какие-то подозрительные типы – здоровенные парни на двух огромных черных машинах, увешанные толстыми золотыми цепями и украшенные художественными наколками. Приезжие толклись в единственном местном заведении под названием «Василек», ставили выпивку местным забулдыгам и задавали вопросы – по большей части насчет «Олеси» и ее экипажа.

И в этот самый неподходящий момент Кирилл получил телеграмму от матери, где она сообщала, что тяжело больна, и просила его срочно прилететь, если он хочет застать ее в живых и проститься.

Кирилл показал телеграмму приятелям.