Шаляпин

Что же за музыка пошла? Шаляпин под аккомпанемент Глазунова исполнил все, что намечено было пропеть в Павловске.

Тем же летом Шаляпин гастролировал в одной из частных антреприз. В первый же свободный вечер, снова с Глазуновым, они поспешили в Парголово, где у ворот их встречал большой щит, на котором славянской вязью было написано «Здравствуйте, Федор Большой!»

И снова музыка: Даргомыжский, Глинка, Мусоргский, Шуберт Шуман. До глубокой ночи.

Когда Шаляпин выступает в Мариинском театре, Стасов не пропускает ни одного спектакля с его участием, собирает у себя гостей: Глазунова, Римского-Корсакова, Лядова, Кюи, братьев Ф. и С. Блуменфельдов. В январе 1902 года Стасов пишет племяннице В. Д. Комаровой: «Около 17-го приезжает Шаляпин, и мне надо не только не пропустить ни одного его представления, но, быть может, даже и писать про него и сделать ему у нас дома изрядную какую-нибудь овацию,вроде как летом, а то, пожалуй, и покрупнее». Так каждый раз.

Узнав, что Шаляпин должен готовить партию Сальери в опере Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери», Стасов раскрывает ему замысел произведения, рассказывает ему, что оно продолжает традиции «Каменного гостя» Даргомыжского (оперы, которую Стасов считал вершиной русской оперной культуры наравне с «Русланом и Людмилой», «Борисом Годуновым» и «Хованщиной»), объясняет молодому певцу, в чем философская суть произведения. Шаляпин уходит от Стасова исполненный огромных впечатлений. Впервые до конца он вдумывается в то, что с первых дней представлялось ему не вполне осознанным: он начинает понимать идейный смысл объединения русских композиторов, которое принято именовать «Могучей кучкой».

Если и до встречи со Стасовым Шаляпину были внутренне близки музыкальные образы Мусоргского, Бородина и Римского-Корсакова, то теперь он, как никогда доселе, проникается пониманием, что на его долю выпало стать певцом «Могучей кучки».

Однажды поверив в талант Шаляпина, Стасов уже не мог выпустить его из поля зрения. Не случайно он как-то говорил, что открыл Шаляпина так же, как в свое время только что начинавшего Антокольского. Умение распознать дарование в молодом художнике было великим даром Стасова. «Таланты такое дело, — писал он П. С. Стасовой, — что их надо тотчас же ловить на лету и не пропускать мимо. Слишком важная уже эта особстатья!»

Роль, которую сыграл Стасов в открытии Шаляпина для Петербурга, безгранично велика. Его знаменитая статья «Радость безмерная», написанная сразу же после знакомства критика с творчеством молодого артиста, произвела сильнейшее впечатление и, если так можно выразиться, открыла Шаляпину двери в столицу. Это происходило в 1898 году, когда Шаляпин был известен еще только москвичам.

«Как Сабинин в опере Глинки, — писал Стасов, — восклицаю: „Радость безмерная!“. Великое счастье на нас с неба упало! Новый великий талант народился… В глубине и великости нового создателя и нового художника сомневаться нельзя. Впечатление слишком потрясающее, слишком равно и неизбежно оно на всех действует».

И когда нововременский рецензент М. Иванов, бездарный композитор, ретроград в критике, иронически возражал Стасову на страницах этой реакционной газеты, Стасов вступил в полемику, которая приковала к себе внимание всех, кому были дороги пути развития оперного театра. Остро написанные статьи Стасова «Уморительный критикан», «Куриная слепота» принадлежат к числу наиболее значительных высказываний той поры не только о Шаляпине, по и о судьбах русского оперного искусства.

Это было тем важнее, что статьи авторитетного в высоких кругах «Нового времени» представляли большую опасность для певца. Недаром он писал в 1899 году после вторых гастролей Мамонтовского театра в Петербурге московскому музыкальному деятелю А. М. Керзину: «Ужасно боюсь лютуюпетербургскую прессу, особенно „Новое время“. Я глубоко уверен, что они меня не пощадят…»

Под влиянием своего друга Горький познакомился со Стасовым и его окружением. Знакомство состоялось летом 1904 года в Куоккале у Репина. А в августе того же года Горький приехал в Парголово с Шаляпиным. Конечно, были и столичные музыканты — Глазунов и Лядов. За обедом, на вопрос Стасова, что Горький знает и что любит в музыке, тот отвечал: «Вот этот меня просвещает по русской музыке». И показал на Шаляпина.

Отныне имя Шаляпина в сознании Стасова всегда соединяется с именем Горького. Это продолжается до самой смерти Стасова.

Как-то Шаляпин был в гостях у Стасова.