Шалинский рейд: роман

В 1992–1993 годах в Абхазии была настоящая война. С наступательными операциями, обороной и контрнаступлениями, с позициями, тылами, штурмами и рукопашными схватками. Со всем, что бывает на настоящей войне.

Во второй чеченской войне было лишь несколько этапов в самом начале, которые можно назвать боевыми действиями. Все остальное: диверсии и партизанские вылазки, с одной стороны, и карательные операции, с другой.

Когда одна из противоборствующих сторон конфликта представлена исключительно партизанскими отрядами и диверсантами, другая может выполнять роли только полиции и карателей. И это не война – правы были российские генералы.

Впрочем, когда львов гоняют по саванне и расстреливают крупнокалиберными пулеметами с вертолетов и называют это «охотой», то и чеченская операция – «война».

Просто раньше я думал, что война подразумевает наличие хотя бы более или менее сопоставимых войск у противоборствующих сторон. И, например, когда рабы под предводительством Спартака шли на Рим и сражались на поле битвы с легионерами, это еще было похоже на войну – хотя результат столкновения анархичного сброда с регулярными частями почти всегда предсказуем. А вот когда после разгрома восставших рабов отлавливали по всей Италии, поодиночке и группами, и распинали на крестах вдоль дорог – это была уже не война, это была как раз контртеррористическая операция. Или карательная. Что одно и то же.

Сейчас я уже ни в чем не уверен. В значении слов – меньше всего. Теперь каждое слово означает не то, что оно означает, а что-то совсем другое, исходя из ситуации и необходимости. Поэтому, когда начиналась война, ее называли контртеррористической операцией, а теперь карательные акции называют войной. Чтобы красиво и героически.

И я все понимаю. России, русскому народу был нужен этот миф: о собственном героизме, снова о самопожертвовании, о святом христовом воинстве и прочая. Это и есть русская национальная идея. Если бы чеченцев не было, их стоило бы выдумать. Если бы чеченцы не восстали, русские погибли бы как нация. Нет, вторая чеченская не просто привела на президентский престол еще одного чиновника. Но спасла Россию! Дала России миф, веру, образы. И вот снова эти солдатики калечные по метро, пострадавшие за землю русскую. Песни поют. И геройские подвиги во имя и для, в кино и просто на лавочке во дворе. И романтические мужчины, украшенные страданием и шрамами в душе, что дает им право пить беспробудно водку или совершать преступления, или книги писать, например.

Я думаю, что с каждым годом эта прошлая война будет расти и разбухать. История ее будет обрастать множеством неизвестных ранее подробностей. Все больше будет боевых действий. Появятся у чеченцев свои ПВО, потом свои самолеты, танковые дивизии, ракетные войска. Конечно, и атомная бомба – вовремя обезвреженная героями-россиянами. Думаю, вырастет и территория Чечни – чтобы было где разместить масштабные сражения. Постепенно перевалит за миллион численность армии одних только чеченцев – это не считая пары миллионов арабских наемников, воевавших на стороне зла.

И тут уже вволю развернется обычное русское мифотворчество. О том, как воевали – не числом, а уменьем. И героизмом. Как малыми силами сдерживали натиск превосходящего по численности врага. Голыми руками останавливали танки. Прорывались из окружения. Бросались на доты. И конечно патронов всегда не хватало…

Не может без этого всего Россия, не может русский народ. Так что чеченцы подвернулись весьма кстати. И хорошо, что чеченцы – потому что если бы подвернулся, не приведи Аллах, Китай, то в процессе духовного возрождения русской нации эта самая русская нация была бы очень быстро физически уничтожена.

Да, убийством десятков тысяч людей разных национальностей в Чечне оплачен современный нам реальный – хоть и несколько искусственный, заметно инспирированный, но – подъем русского национального самосознания. Без которого не выжила бы Россия. Будем смотреть правде в глаза и назовем вещи своими именами.

И кто-то подумает: оплачено = оправдано. Но не я. Потому что мне насрать на «русское национальное самосознание», как и на чеченское и на любое другое. И мне насрать на «Россию», как и на Китай, Ичкерию и любое другое «государство». И если любая национальная идея или политическое образование требуют оплаты своего существования ценой гибели людей, если это о той самой слезинке замученного ребенка, если это так: дети и женщины с оторванными руками и ногами в госпиталях, плачущие старики, пережившие своих детей и внуков, бессчетно в захоронениях неоперившиеся юнцы, то – слышите! – пусть эта самая идея или образование, как бы оно ни называлось, идут к дьяволу. Потому что таким только там и место.

Однажды я говорил со своим другом. О чем-то древнем, вроде Тевтонского ордена. И я сказал: «Ты говоришь с точки зрения обывателя, жившего в те времена. Но с точки зрения истории…»

А он сказал: «Нет. Нет никакой другой точки зрения на историю, кроме точки зрения обывателя, жившего в те времена».

И я понял, что это так.