Шальная графиня

– Ты бы не сомневался, если бы увидел портрет ее матери. Они похожи как две капли воды. Неонила была уверена, что с тобою в церкви Лисонька, потому и говорила так.

Алексей встал. Поднял кресло, поправил одеяло в ногах отца. Подошел к окну и долго глядел в темное стекло, где отражались его понурые плечи, горящая свеча, напряженно застывшая фигурка Лисоньки и белая постель, откуда на него, чуть приподнявшись, участливо смотрел отец.

– Вот почему Неонила умерла! – подумал Алексей и не сразу понял, что говорит вслух. – Она подняла фату моей... жене, поглядела на нее – и упала замертво. Теперь я понимаю. Только теперь! – Обернулся к Лисоньке: – Она ожидала увидеть тебя! А увидела... – Он запнулся.

Лисонька всхлипнула.

– Как ее зовут? – спросил Алексей, даже из вежливости не стараясь говорить с интересом: ему сейчас все было безразлично. Четыре года! Четыре года искупления несуществующего греха!..

Лисонька так плакала, что ничего не могла сказать. Ответил старый князь:

– Елизавета. Ее зовут Елизавета.

– Она жива?

– Да.

– Где она сейчас?

Ответа не последовало. Алексей поднял свечу. Из полумрака выступило помертвелое лицо с закрытыми глазами.

– Отец! Батюшка! – в один голос крикнули брат и сестра.

Поднялась суматоха... И вот так и случилось, что минуло более полугода, прежде чем Лисонька смогла приехать в Любавино.

* * *

Алексей за эти месяцы выдержал с Лисонькой немало баталий, ибо сестра желала как можно скорее объявить Елизавете о его возвращении, а он яростно этому противился. Новое дело, еще одна напасть: оказаться женатым на существе, даже лица которого он не мог вспомнить! На истинной авантюристке без стыда и совести! Ей еще повезло, что обман не вскрылся тотчас: Алексей сам утопил бы ее в Волге, чтобы избавиться от немилой жены, которую он вдобавок считал сестрою.

Лисонька, выслушивая его гневные речи, удивлялась, как брат не понимает: Елизавета спасла их обоих от страшного греха! И если Алексей страдал, то неужели Елизавета все эти четыре года страдала меньше? Она ведь тоже была уверена, что обвенчана с единокровным братом!

– Страдала? – едко усмехнулся Алексей. – Помнится мне, ты говорила, что теперь она зовется графиней Строиловой. Думаю, ни мне, ни другому мужу своему она не больно-то старалась сохранить верность!

Лисонька была уверена, что развратность вдовьей жизни не коснулась сестры. Но в рассказах Елизаветы о прошлом оставалось так много недоговоренного. Могла ли она поручиться перед братом за чистоту чувств и помыслов его венчанной жены? Алексей же твердо решил считать себя человеком свободным, да и все этому теперь благоприятствовало: улучив денек-другой, он все-таки съездил в Нижний, встретился со служителем Успенской церкви (другим – не тем, коего порою вспоминал в кошмарных снах) и узнал, что недавно церковь была взломана и все книги из ризницы украдены.

Алексей едва удержался, чтоб не сплясать прилюдно: путы, его связывающие, упали! В приподнятом настроении он воротился домой и тотчас возвестил это сестре, причем с неким злорадством: мол, судьба сама обо всем позаботилась! Он свободен! Но Лисонька поглядела на него как-то странно, словно бы с сожалением, – и пошла прочь, бросив на прощание:

– Когда б я думала, что таинство церковного брака состоит лишь в записях, рукою человеческой начертанных, я б лучше вокруг ракитового куста венчалась, как язычница, лишь бы по любви!

– Что ты знаешь о любви, – крикнул Алексей запальчиво, – ты – невинное дитя? Была одна женщина... Я встретился с нею среди моря и огня, мы оба были на волосок от смерти, мы любили друг друга час, два, не помню, а потом она исчезла. Не знаю, жива ли она, но буду помнить о ней всегда, и даже после смерти, ибо только с нею я понял, что такое любовь!

Лисонька ушла сердитая, и Алексей так и не понял, слышала ли сестра его слова. Сам же остался озадачен. Конечно, он готов был порою удавиться от несправедливости жизни и не мог не соглашаться с сестрою в одном: он помнил, что ощущал, когда священник произносил роковые слова. Кроме понятной тревоги, сомнений, даже страха, он чувствовал словно бы присутствие сонма незримых существ, собравшихся в маленькой пятиглавой церковке на Ильинской горе со всех концов поистине неоглядного загробного царства. О, они-то, конечно, прозревали своими всевидящими очами всю глубину страданий, на которые обрекаются эти двое, однако знали и другое: истечет время, изойдут многие пути, изольются слезы, сыщутся ответы на все вопросы, минуют горести – и останутся только вечные венчальные узы, на земле и на небесах, в жизни и в смерти связавшие этого мужчину с этой женщиной. Бог весть, может статься, их несчастья иссякли бы куда скорее, если б они раньше задумались о нерушимости данных друг другу клятв!