Обмер на мгновение Хельмут, пристальный, сверлящий, изучающий взгляд на хворого - и вдруг резкое, уверенное движение вперед. Торопливо, покорно следую за ним.
Лицо молодого человека - бледное, синюшное, живот вздутый, как пузырь.
Но еще... дышит.
- Ступайте... да поторопитесь.
***
Выбраться из приюта и направиться, следуя подсказкам местных, через двор прямиком в сердце Великой Бальги.
Еще немного по брусчатке, и обмерла резко я у огромных дверей, окончательно прибитая прозрением.
Наконец-то за эти пару (быть может, уже даже несколько, не знаю) месяцев я одна. Без видимого надзора, опеки Хельмута и Беаты. Бежать? Может, ну его всё... и бежать? Но куда... и есть ли зачем? Ведь я и доселе не была пленницей. Никто меня силой не удерживал, напротив - добродушно приютили. Да, не сразу осознала это, боялась всего. Но... волей-неволей, здесь пока - мой дом, как и сказала Беата. А прорываться к своим, к русским, даже учитывая, временами, вспышки национализма в этом крае, нынче (с открывшимися обстоятельствами) не особо умный вариант, ведь не ведаю, что с соотечественниками творится. Если раньше я надеялась, что лишь Цинтен и его округа (по каким-то странным обстоятельствам) находятся в изоляции, то теперь... уже сложно представить, судить о масштабах сиих жутких перемен. Запросто могу наткнуться по прибытию на что угодно: от обвинения в измене Родине (из-за обитания за границей) и вплоть до пресловутого крепостного права (я, конечно, не так хорошо знаюсь на истории, однако, мне кажется, именно оно царило в России в средние века и было "не столь приятным").
Так что, не к кому бежать, и некого искать. Шалевского? Если он еще жив (если все же это - постапокалиптическое будущее), то наверняка забыл уже меня, доживает свой век с женой... и детьми.
А если прошлое - то тут и думать не о чем.
Глубокий вдох - сделать выбор: уверенный, отчаянный шаг вперед.
По крайней мере, хоть принесу какую-то пользу... Или, хотя бы, просто, не сдамся в лапы этого темного упертого лба, мерзкого "старикашки" Хорста.
...
- Риттербрюдер[11] Риттербрюдер
- с нем. "брат-рыцать". Генрих? - переспросил мужчина.- Да, фон Мендель. Мне он срочно нужен. Пожалуйста, подскажите, где я могу его найти?
... и вновь, едва не срываясь на бег, стыдясь пытливых глаз, мчать в указанном направлении. Подняться наверх крутой лестницей, поворот налево и смело забарабанить в огромную, тяжелую деревянную дверь.
Шорох, неспешные шаги, радушные разговоры, и даже смех слышится. Еще немного - и скрипнули завесы, дрогнуло полотно.
Молодой, чуть старше тридцати на вид, с короткой бородой, усами, длинными до самых плеч (несмелой волной) волосами, грустными голубыми, как небо, глазами. Лицо воина, рыцаря, но... никак не монаха. Однако... одежда его говорила об обратном: длинный белый кафтан, а поверх него плащ... так же белый, но с большим, лапчатым, с длинным нижним лучом, черным крестом Крестоносца. Тевтонца.
Добрая улыбка, взгляд полный участия и заинтересованности.
- Да, я могу Вам помочь?
- Я ищу Генриха фон Менделя. У меня срочное дело к нему.
- Это - я. Проходите...
- Ладно, потом договорим, - недовольно поморщился от раздражения какой-то мужчина и торопливо вышел за дверь, учтиво оставляя нас наедине. Провести незнакомца взглядом, а затем смело и с вызовом уставиться в глаза нашей "надежде"...
***
- То, что он там творит, это - нечто ужасное, несуразное. Так нельзя... Я понимаю, что на всё воля Божья, однако... не до такой же степени стоит всё запускать. Зачем тогда, вообще, заниматься врачеванием, если, в итоге,... только ссадины лечить?
Отчаянный, полный мольбы взгляд мужчине в глаза.
Стоит серьезный, даже не шевелится. Жадно изучает мое лицо своим колким, заледеневшим взором.
Тягучая тишина - и, наконец-то, видимо, проигрывает моему ожиданию. Разворот к своему столу, поправил бумаги.
- А Вы, я так полагаю, знаете,... как его спасти?
- Нет, конечно,... не со стопроцентной уверенностью, но... есть предположения. Хотя бы, это будут попытки, а не жуткое опускание рук и передача эстафеты священнику.
Внезапно разворот, взгляд мне в глаза:
- Стопроцентной? Эстафеты?
Обомлела я, пришпиленная собственными промахами. Чувствую, как начинаю краснеть.
- Это... такие выражения.
- Я знаю, что это, и что они означают. Просто, удивлен, что и Вы... в сеем осведомлены.
- Разве это сейчас так важно? - поражаюсь его пассивности, медлительности, безучастности. - Он же там умирает. Дорога каждая секунда.
- Тогда, - вдруг скривился, - я всё еще жду резонные доводы, чтобы смело передать скипетр правления судьбами в достойные руки, отобрав у давно зарекомендовавшего себя Хорста как хорошего доктора. Да, может, он не настолько продвинутый, как Ваш Хельмут. Я слышал, что и он прибыл сюда. А Вы, судя по всему, с ним. Та самая... Анна. Однако. Мне нужны доводы. И если, как Вы говорите, каждое мгновение на счету, секунда, - загадочная ухмылка. - То... прошу, приступайте, не стыдясь.
Оторопела я заявленного. Но я - ведь не медик... что я могу сказать? Только так, напутствовать ловкого и умного своего Врача.