Шальная мельница (СИ)

И пока мы с Хельмутом изо всех сил пытались осмотреть "опечаленную, вялую" (по словам Бауэра) кобылицу, этот странный, не на шутку пугающий, мужчина то и делал, что откровенно пялился на меня, словно желая забраться мне в голову и выудить оттуда все интересующие его тайны. Нет-нет, а все же, иногда, бросал какие-то странные фразы, вопросы, причем, больше адресованные мне, нежели Врачу, но я исправно следовала совету своих друзей - и упорно молчала.

- Я думаю, ничего страшного с вашей животиной не происходит. Истощение, усталость. Судя по всему, роды у нее, все же, скоро?

Молча закивал головой Фон-Нейман, при этом вновь бесцеремонно метая на меня взгляды.

Тяжело вздохнул Доктор, прошелся по помещению, вытирая насухо (после мытья) руки.

- Кормите лучше, выводите на воздух. А в остальном - даже не знаю, что предписать.

- Анна, а Вы что думаете по этому поводу? - внезапно решился на прямой выстрел старик.

Нервно сглотнула я слюну (дрожь скатилась к рукам). Обмер в нерешимости и Хельмут. Пристальный взгляд на мгновение я обрушила в глаза своему защитнику, словно ища в них спасение - да тщетно. Глубокий вдох для смелости, усердно пряча негодование по отношению к этому незнакомцу (из-за предостережения), и отозвалась:

- Я не имела раньше дела с лошадьми, а уж тем более с теми, которые были в положении. Опыт же мой показывает, что Хельмут практически не ошибается в своих суждениях, так что не думаю, что стоит поддавать сомнениям и в этот раз его слова.

- Рад слышать, - усмехнулся мужчина. Шаг ближе.

Внезапно взял меня за руки (подаюсь, с ужасом слежу за происходящим; слышно напрягся и Доктор). Движение - и обронил в мои ладони Фон-Нейман небольшой мешочек с чем-то тяжелым, звенящим внутри.

- Прошу, примите нашу благодарность, - милая, загадочная улыбка; взор переводит учтиво на Хельмута, хотя мои руки все еще не выпускает из своих - не сопротивляюсь, жду.

- Не хотели бы отужинать вместе с нами, гости дорогие? - замялся Врач, не зная что и ответить. Но Бауэр не стал и дожидаться. Тут же обернулся ко входу и крикнул. - Анкэль!

Вмиг вошел в конюшню монах. Беглый взгляд на меня, на Врача, на своего "повелителя" и тотчас покорно опустил очи в пол.

- Проведите наших гостей в трапезную... - махнул рукой в сторону Хельмута (а вот меня из своей "хватки" так и не выпустил).

- Прошу, следуйте за мной...

Молодой человек тотчас проделал разворот и всем своим видом вынудил моего Доктора последовать приглашению. Едва же я решила начать движение, как немедля остановил меня "Покровитель". Молча, уверенно, да так, что невозможно не подчиниться. С испугом взор тому в глаза - полная непроницаемость. Замерли от такого в нерешимости и остальные.

Шепчет Фон-Нейман, твердо, мерно, даже не удостаивая тех взглядом.

- Идите. Мы Вас сейчас же догоним.

С ужасом перевела я на Хельмута очи - несколько мгновений сомнений, но сдался: покорно, печально повесил голову на плечах и подался на выход. Скрылся за ним и монах.

- Анна, - тотчас выстрелил словами Бауэр, отчего я резко перевела взгляд ему в лицо. Поежилась. Не дышу.- Не сочтите меня... лишившимся рассудка или бесстыдным наглецом, но...я не могу молчать. Я не знаю, когда еще удастся побыть с Вами наедине, чтобы могли смело поговорить, не страшась посторонних взглядов и ушей... Посему решаюсь, прямо сейчас, буквально, в первую нашу очную встречу, высказаться, облегчить свою душу. Все рассказы об этой вашей самоотдачи, храбрости, уверенности, образованности... - всё меня так впечатлило, что я не мог пройти мимо. Это - дар Божий, чудо. Особенно учитывая то, если верить слухам, что памяти Вы лишились, однако... мудрости своей не растеряли. Это - невероятно.

Пристыжено опускаю очи, молчу.

- Но есть еще кое-что... Анна.

Невольно вздрагиваю. И снова глаза в глаза.

- Неведомым образом Вы стали мне небезразличны. Днями и ночами напролет я не могу ни о чем думать. Ни о чем, и ни о ком, кроме... Вас. Это, в какой-то мере, - богохульство, ересь, однако... я не ничего поделать, ни-че-го, - внезапно сжал до боли мои руки в своих ладонях (вместе с чертовой платой). - Я не могу без Вас, Анна! И был бы безумно рад, если бы Ваша душа откликнулась на зов... моей.

Обомлела я от услышанного, глаза округлились. Забыла, как дышать. Дрожу.

- Ну же, Анна. Прошу, не молчите, не рвите мне сердце. Скажите что-нибудь! Ил-ли, просто, кивните - и больше ни в чем, никогда не будете нуждаться! Я позабочусь о Вас, как о самом дорогом, что существует на всей земле.

Внутри заскребли кошки.

- Бауэр... фон Нейман, - сухим, неживым голосом прошептала я.

- Да, моё солнце ясное, - радостно заулыбался тот, еще сильнее приблизившись ко мне.

Растерянный взгляд метаю от глаз к губам, подбирая слова. А внутри уже заживо начинает сжирать меня страх.

- Я безумно признательна, однако...

Застыл, не шевелясь.