Шальные миллионы

— А это вы… Николаю Ивановичу скажете. Стены не вызывали подозрений: очевидно, ход в сейф или в нишу из шкафа идет.

И — ни здравствуй, ни прощай, — даже не взглянув на колченогую ведьму, вышел из комнаты. Походка у него была старческая: он сутулился и смешно, по-чаплински, двигал ногами.

Считал шаги, — сколько их по коридору и до поворота направо, а здесь спуск по лестнице, постовой, — тоже наш человек, и этого видел в новой, центральной милиции. «Хорошо, — отметил про себя Костя. — Старрок все предусмотрел».

Старрок, получив звание генерала, был сразу же переведен в милицию поближе к центру. Костя, как они и договаривались, перевелся с ним. И здесь, в новом коллективе, он еще не всех знал. Этого, стоящего на выходе в вестибюль, он не видел.

Очутившись на улице, вошел в подъезд соседнего дома, поднялся на третий этаж. Дверь открыла пожилая женщина, — открыла сразу, не спрашивая, кто звонит, зачем.

— Можно к вам?

Пропустила, — и тоже запросто, без видимых опасений. «Доверчивы, как дети», — подумал Костя.

— Нужна комната для одинокой девушки, на месяц, на два. Не сдадите?

— Комната есть, но нет желания ее сдавать. Да вы проходите.

Зашли в эту самую свободную комнату — кабинет с письменным столом, с книжными шкафами и полками. Мебель старая, добротная, — по всему видно, жильцы небогатые, за модой не гнались.

— Муж недавно умер, ученый, профессор. Его кабинет. — Женщина заплакала.

Костя сидел молча, не утешал, не нарушал печальной святой тишины.

— Дети есть, но сын живет в Москве, дочь с зятем за границей, — он дипломат. Слава Богу, живут хорошо. А вы… Вам эта девушка кем доводится?

— Я офицер, вот документ, — вынул из кармана удостоверение, но женщина смотреть не стала, — верила на слово. — А девушка — моя родственница, живет на Дону, но хочет посмотреть наш город, пожить, а если понравится, найдем ей работу.

— Если б я была уверена…

Костя снова вынул документ.

— А вот — моя служба, мой телефон, мой адрес… Могу поручиться и готов отвечать за нее, да тут и отвечать нечего. Девушка строгого поведения, с высшим образованием.

— Признаться, мне нужна помощница. У меня давление, кружится голова, — не могу стоять в очередях. А иногда ночью будто валится потолок, и я падаю. Ужасное состояние!.. Я боюсь оставаться одна. Забываюсь, начинаю звать мужа, словно он на кухне или здесь, в кабинете.

Женщина вновь заплакала. Костя подошел к ней, положил на плечо руку.

— Мужа не вернете. И не надо нагонять себе давление. Вот будет жить с вами Анна — вы совсем иначе себя почувствуете. Для начала познакомлю вас.

Позвонил Анюте:

— Приезжай по адресу… Да, сейчас.

И снова сидели, говорили. Хозяйка назвала себя:

— Светлана Сергеевна Конычева.

Костя тоже представился.

— Можно мне подождать Анюту?

— Да, конечно. Я сейчас приготовлю чай. — Светлана Сергеевна пошла на кухню, и Костя — за ней. Женщина поставила на огонь чайник, но потом смущенно стала оправдываться: — Ах, беда! К чаю ничего нет. Сахар есть, но чего другого…

— А чего другое у меня найдется.

Раскрыл дипломат, а там были сделанные утром покупки: полтавская колбаса, жирная, холодного копчения скумбрия, булка, конфеты и печенье.

Костя выложил все на стол, но Светлана Сергеевна запротестовала:

— Что вы, что вы! Купили себе, для семьи.

— Теперь и здесь моя семья. Анюта с вами, продукты я буду привозить.

Женщина не отвечала. Костя заметил набежавшую на ее чело тревогу. Попытался рассеять сомнения:

— Вы, Светлана Сергеевна, не думайте, что Анна — моя возлюбленная. Нет, Аннушку я люблю, но она мне племянница, и я за нее ручаюсь больше, чем за себя.

Костя боялся, как бы женщина не передумала и не отказала в квартире. Расписывал достоинства Анны, а сам думал, что никаких слов не хватит для описания высоких свойств ее души.

Они пили чай, и было по всему видно, что Светлана Сергеевна прониклась полным доверием к гостю и уже заочно принимала Анну.

Незаметно пролетел час, и в квартире раздался звонок. Словно луч солнца появилась на пороге Анюта.

В тот же день Костя съездил к дяде и захватил для Анны все необходимое. Потом он смотался к себе на дачу и на квартиру, — все было в порядке, и он на радостях прошелся по магазинам, купил продукты, а на рынке — фрукты и большой арбуз.

Анну застал за делом: устроившись так, чтобы хорошо видеть окно старой ведьмы, — иначе они ее не звали, — Анюта раскрыла книгу, но, конечно же, ничего не видела на ее страницах. Взгляд ее был устремлен на окно, но она долго, часа два не различала даже силуэта старухи. Лишь потом, с заходом солнца за угол дома, освещение изменилось, и она стала различать сутулую, похожую на грача, фигуру, склонившуюся над столом. А еще через час фигура поднялась и проследовала в правый дальний угол комнаты. Там постояла, открыла дверцу шкафа и скрылась в темном провале. И как Анна ни напрягала зрение, большего она рассмотреть не могла. Огорчилась, подумала: «Здесь я вряд ли чего выслежу».