Шалость (ЛП)

- Я покажу тебе порочность, - пообещала она, глядя на него. Она сжала внутренние мышцы так крепко, как смогла. Она сделала это без какого-либо предупреждения, и спина Нико изогнулась над кроватью, и он издал такой сексуальный звук, что она пожалела, что не может его записать.

- Порочность, - блаженно выдохнул он

Достаточно игр. Если она не кончит через пять минут, то не ручается за себя. Нора нависла над ним, оперлась на его предплечья и легла на живот Нико. Она целовала его грудь, его соски, его живот, пока двигалась на нем.

Она была близка к оргазму, очень близка. Нико пробуждал в ней доминантную сторону, как ни один мужчина. Она обезумела от желания иметь такого красивого парня под собой, под собой в буквально всех смыслах. Он выполнял бы любой ее приказ. Он служил бы ей до последнего вдоха, если бы она попросила. Он отказывался бы есть, пить и дышать по ее команде, если бы это было ее прихотью. Ответственность за владение была огромной, удовольствие - безмерным. Если Сорен испытывал к ней хоть толику того, что она испытывала к Нико, тогда она действительно была любимой женщиной.

Сердце Норы колотилось о легкие. Комната превратилась в сауну. Она снова села прямо, опустила руку под кружевной край сорочки и прижала палец к набухшему клитору. Она видела, что Нико смотрит, как она ласкает себя в такт каждому движению бедер. Возбуждение накатывало на нее словно волна. Нико вколачивал в нее свой член. Она ласкала и раскачивалась, раскачивалась и ласкала. Нора закрыла глаза и откинула голову назад, насаживалась, насаживалась и насаживалась на его твердость, которая наполняла и наполняла, и наполняла ее.

Где-то вдалеке она услышала, как Нико издал отчаянное рычание. Кто знал, почему, но этот звук был для нее, как короткий голодный стон.

Она забыла о «поцелуе», забыла об игре, забыла о всех и вся, кроме потребности кончить.

Она опустила голову на грудь. Ее волосы закрыли ее лицо. Вся ее сущность сосредоточилась в изнывающем центре, где сейчас жил Нико. Она впилась ногтями в нежную кожу на его животе и кончила с хриплым криком. Ее лоно пульсировало вокруг него, тугие сокращения распространялись от клитора до бедер, вверх по спине и вниз по ногам. Когда утихла последняя дрожь, Нора открыла глаза и моргнула.

- Мне это было нужно.

- Думаю, да, - согласился он.

- Ты кончил? - спросила она.

- Нет. Но больно не кончать.

Нора рассмеялась, даже она слышала опьяняющее счастье в своем голосе: - Ты не уронил «поцелуй», - сообщила Сатерлин. Она взяла маленький сверток и потрясла им, словно тот был крошечным серебряным колокольчиком.

- Значит ли это, что я могу кончить? Пожалуйста?

- Думаю, да, - ответила она и очень медленно, как ни в чем не бывало, развернула конфету. - Справедливость есть справедливость.

- Сейчас? - спросил он.

Она отмахнулась от него: - Дай мне минуту. Я голодна.

- Я в тебе.

- Я могу есть с членом внутри. Я называю это многозадачностью.

Она положила конфету в рот и театрально застонала, словно это был лучший шоколад в мире, а не какая-то конфетка для Хэллоуина, которую покупают в соседнем магазине за углом по три доллара за пачку.

- Нора? - тихо произнес Нико.

- Хм? - Она сделала вид, будто только что заметила его под собой.

- Пожалуйста?

Она шумно выдохнула: - Ладно. Хочешь, чтобы я тебя развязала?

- S’il vous plait, madame.

Нора наклонилась вперед и совершенно случайно уткнулась грудью в его лицо, пока ослабляла узлы на веревке, которая фиксировала манжеты к кровати.

Она полностью сползла с него, чтобы отвязать лодыжки. Как только он оказался свободным от веревок, то потянулся, а затем быстро, как кот, перекатился на четвереньки.

- Как бы ты хотел меня? - спросила Нора. - На спине?

- В этой же позе.

Она тоже была на четвереньках, у столбика кровати, на котором все еще висела черная веревка. Нико пристроился сзади и погрузился в нее резким толчком. Она была влажной и открытой и не ощутила боли, и точно не стала бы жаловаться. Должно быть, к этому моменту он умирал от желания кончить.

На верхней части шкафа в спальне было зеркало, в котором она могла наблюдать за тем, как он ее трахает. И за ним было приятно наблюдать. Он встал на колени, а она смотрела на отражение его члена, такой толстый, твердый и влажный, выскальзывающий из ее тела. Он тоже смотрел, но не в зеркало. Он смотрел вниз, на место их соединения. Его руки держали ее за бедра, и Нора позволяла двигать ею, как ему нравится.

А ему нравилось жестко ее насаживать. Нико мог заниматься любовью нежнее, чем любой другой мужчина, с которым она была... но сейчас другой случай. Он трахал ее, тем видом жесткого, словно в период течки, траха, который хорошо знаком любовникам на расстоянии. В нем была доля злости, поскольку так не могло быть постоянно. Но и толика блаженства, потому что, по крайней мере, так было сейчас.