Шалость удалась

– Действительно?

– Ты уснула, Августа! Поспи, пожалуйста, этой ночью иначе завтра вы идете без меня, – сказала Эмма и начала спускаться.

Если я смогу, я обязательно посплю… Спасибо за совет, Эмма…

Без двадцати шесть…

Августа открыла глаза.

Полтора часа до подъема. Спи… Пожалуйста, поспи еще немного. Раз… два… три… Спи!

Августа высвободилась из жаркого кокона, пушистое одеяло теперь валялось на полу.

…четыре тысячи пятьсот двадцать… четыре тысячи пятьсот двадцать один…

Сирена будильника заставила Августу подпрыгнуть.

Дорога до первого урока проходила через шумные утренние коридоры. Вечерние нарушители спокойствия выпрашивали у своих одноклассников тетрадки с домашней работой, надеясь переписать все за считанные минуты, которые остались до звонка.

Когда они вошли в кабинет музыки, хитрый Пушкин уже взирал на них среди композиторов.

– Какое счастье увидеть вас всех снова в новом году, – сказала Раиса Федоровна своим потусторонним возвышенным голосом. – Этот год будет полон радости и приключений. Теперь я прошу вас закрыть глаза и спокойно дышать. Давайте начнем этот день с музыки. Давайте почувствуем ее всем телом.

Она включила граммофон.

Раздались тяжелые звуки тромбона. Сотни скрипок все вместе понеслись в сказочный полет. Пламя щелкнуло по ноге, некуда было деться, стоя на соломе.

Мгновенная тишина и гром флейты. Водопад тромбонов погнался за далекой скрипкой. Арфа горит в бесконечном огне…

– Романова! – воскликнула Раиса Федоровна. – Что ты делаешь?

– Слушаю.

Августа вскочила на ноги. Все ученики повернулись к ней.

– А мне кажется, что ты спала.

– Я? Я нет.

– Ответь на вопрос, который я задала тебе минуту назад!

Августа сглотнула вязкую слюну, оглядывая класс.

– Что ты почувствовала? – прошептал Лев.

– Ну, э-э… спокойствие, – ответила Августа.

– Действительно? – сказала Раиса Федоровна, подняв брови с недоверием. – Спокойствие?

– Я так чувствую, – робко сказала Августа.

– Значит, ты чувствуешь неправильно! – крикнула учительница, указав на портреты на стене. – Николай Римский-Корсаков имел в виду что угодно, только не спокойствие в этой симфонической сюите… Подождите… Где Николай? Почему Пушкин в пятерке?

Она подошла ближе и сняла портрет со стены, надеясь, что Римский-Корсаков окажется за ним. Все молча наблюдали, как Раиса Федоровна, не шевелясь, смотрела на пустую стену, сжимая в руке чужеродный для нее портрет.

Лев перекинулся через парту и потянулся за пианино. Раиса Федоровна изумленно оглянулась на него.

– Вот он, – сказал Лев, передавая портрет.

Она нахмурилась, разглядывая его. Продолжая неподвижно стоять у стены, она не подняла головы, когда прозвенел звонок, и не попрощалась с покидающими ее класс учениками.

– В нашей школе стали происходить странные вещи, – прищурившись и оглядев каждого ученика, сказала Зоя Петровна уроком позже. – Некоторые вещи перемещаются между классами сами по себе.

– Кажется в школе завелся домовой, – рассмеялся Прохор, покачиваясь на стуле.

– Их не существует, – прошептала Эмма.

– Если ты во что-то не веришь, это не значит, что этого не существует, – возразила Женя.

– Филипп Сергеевич и все мы думаем о том, что это делает ученик. Возможно кому-то могло показаться это забавным. Но надеюсь, что вы, никто из вас, не имеете никакого отношения к этому беспорядку. В противном случае предлагаю уже сейчас собирать чемодан. Мы найдем его и он будет ИСКЛЮЧЕН! Такие шалости недопустимы!

Губы Льва задрожали.

– Правильно, Зоя Петровна! Их надо исключить!

Прохор встал и ударил кулаком по своей парте.

– Это не бунт, – сказала Августа. – Успокойся!

– Ты хочешь, чтобы я успокоил тебя? – пригрозил Прохор.

Зоя Петровна встала между ними.

– Вернемся к алгебре! Откройте учебник и начнём.

– Думаешь, они действительно хотят кого-то исключить? Думаешь они знают? – прошептал Лев.

– Нет, если они бы знали про нас, мы бы уже были исключены, – сказала Августа.

Я не… Я не знаю. Мне все равно.Даже если исключат…

– Давайте еще раз, что такое синтаксис? – сказал Лев, подув на свой горячий рассольник.

– Это расположение слов для создания правильно построенных предложений, – повторила Эмма в третий раз.

– А правильно построенные предложения?

– Почему бы тебе не открыть учебник после обеда? Так будет лучше для нас всех.

– Варвара Борисовна сказала, что знает, кто перемещает предметы. Думаете правда? – спросил Матвей.

– Конечно. И она никому не рассказала…– . Августа фыркнула и отодвинула рассольник.

– Она сказала, что эти воры не заслуживают учиться в нашей школе.

Эмма запила чай без сахара.

– Все нормально. Никто ничего не знает, – сказал Лев, жуя.

– И не узнает, если вы постоянно не будете об этом говорить, – сказала Августа, встав и направившись на выход, подгоняя остальных.

Они снова поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо окруженной студентками Варвары Борисовны.