Шалости нечистой силы

Она снова залилась краской, и Кису стало ее жалко. Но Александра оставалась по-прежнему сурова.

— Девушка, вы не обратили внимания на два слова: первое — «выбираю», второе — «любит». Выбираю — это значит не отвечаю любому и каждому, понимаете?

А «любит» — это не то же самое, что «хочет». Если у него член готов протаранить брюки, то это называется « хочет…» А дальше подставьте то, что вам больше по вкусу — хочет: уложить в постель, трахнуть, поиметь, засадить…

Впрочем, достаточно. Русский язык богат, но все эти изысканные выражения начинаются со слова «хочет», так что можно им и ограничиться. А я, — послушайте еще раз: я-выбираю-из-тех-кто-меня-любит. Понятно?

Жена Германна смутилась. Глаза опустила, и слеза не замедлила блеснуть из-под ресниц.

— Вы хотите сказать… — растерянно пробормотала она.

— Я не хочу сказать. Я сказала.

— То есть, между вами и моим мужем…

Слеза поползла по щеке. Александра смилостивилась:

— …ничего нет. И не будет, уверяю вас. Можете ему это передать. А заодно и вот это…

Она метнулась в комнату и вручила девушке розы, мокрые от воды.

* * *

Кофе, конечно, остыл.

— Больше никому не открываю, — сообщила Александра, отламывая кусочек бисквита. — Рассказывай, что там у тебя?

Кис все никак не мог сосредоточиться. В голове крутилась фраза:

«выбираю из тех, кто меня любит»… А ведь он — любит… Он об этом старается не думать, верно; он гонит от себя ее образ и мысли о ней; он ни на что не надеется и потому закрыл эту тему для себя раз и навсегда… Но если бы он мог позволить себе тему «открыть», то чувства, замороженные разумом, оттаяли бы и хлынули… Весьма бурным потоком, если честно.

Только проблема в том, что если одна часть ее сентенции верна: Кис любит, то другая часть — «я выбираю» — это вилами на воде писано… Но, может, Александра не догадывается о чувствах Киса? Он их так ловко запрятал, что и сам уже не знает…

— Эй, ты где, Алеша?

Кис очнулся. «Алеша» — это было еще лучше, чем Алексей!

— Мне нравится, когда ты меня зовешь «Алеша», — сказал он, посмотрев ей прямо в глаза. — Меня так редко зовут: все больше Кис, или Алексей… А Алешей — почти никто. Только самые близкие друзья, а у меня их мало…

— Но я ведь тоже твой близкий друг, — Александра потянулась через стол и накрыла ладонью руку Киса. — Разве не так?

Ее прикосновение так обожгло Алексея, что он едва не выдернул руку.

Это была пытка. Александра поджаривала его на медленном огне, ласково, даже нежно, глядя ему в глаза. Издевается, чертовка? Кис помедлил и осторожно освободился — сил не было терпеть.

Что же касается слов «хочет» и «протаранить», то Кису показалось, будто он, как двадцать с лишним лет назад, натянул на себя чересчур узкие супермодные джинсы, в которые приходилось вручную укладывать некоторые части тела под угрозой их прищемить молнией. И теперь Кис боялся, что сейчас не то, что брюки, а и стол протаранится, и даже усмехнулся, вообразив, каково будет зрелище…

— Дело в том, — начал он, отводя глаза, потому что ему вдруг померещилось, что Александра тоже усмехнулась, как если бы могла прочитать мысли Киса… — Дело в том, что мне нужно узнать, работает ли некий Юра Новиков в «Московском комсомольце» и какие там были материалы по нашумевшему делу о групповых изнасилованиях.

— Но это же очень просто узнать, — удивилась Александра. — Позвонил и спросил.

Право, не станет же Кис признаваться, что искал повода для встречи с этой несносной журналисткой, да?

— Видишь ли, — важно сообщил он, — такой звонок безболезненно проходит при двух возможных раскладах: первый — он там не работает, второй — он там работает, и его интерес был действительно журналистский. Но есть и третья возможность: таковой журналист там действительно имеется, но при этом он как-то связан с преступниками. Тогда мой звонок может его вспугнуть.

— Ща сделаем — кивнула Александра и, сверившись с записной книжкой, набрала номер. Через две минуты она вернулась за стол.

— Нет. Такого не имеется. Кто-то прикинулся. Материалы были, но другого журналиста. Чем я еще могу тебе помочь?

— Узнать, что было в прессе по этим делам. Времени нет сидеть в библиотеке или на интернете… Сможешь?

— Завтра же, — кивнула она. — Все?

— Ты торопишься?

— Пока нет. А ты?

— Тоже нет… Но если у тебя дела…

— Ну что ты, Алеша, какие дела, когда ты у меня в гостях!

Ну и ну! Он не только «Алеши» удостоился дважды, но и чести быть дорогим гостем… Что-то его ненаглядная стерва сегодня ангелом прикидывается… К чему бы это?

— Подлить кофе?

— Давай…

— А хочешь, оставайся ужинать.

— Да ты ж уходишь!

— А я отменю. Ну их, надоели! Вечно одно и то же.

— Ну, я не знаю…

— А я знаю. Ты остаешься, и я никуда не пойду. Ты так редко меня навещаешь… Я ни на что не променяю такое событие!

Александра с легкой и вполне дружеской усмешкой вглядывалась в его ореховые глаза — желала, мерзавка, увидеть реакцию на свои авансы!

Кис мгновенно потерялся в пространстве своих комплексов. В их лабиринте он чувствовал себя подростком, восхищенным зрелой женской красотой, не смеющим и мечтать даже в самых сокровенных фантазмах о равенстве близости…