Шалости нечистой силы

А богиня с пьедестала на алтаре взирает с ироничной усмешкой на принесенные дары мальчишеского обожания…

Он помолчал, переваривая услышанное.

— Как там сестренка поживает во Франции? — промолвил он, наконец.

— Ксюшка-то? Отлично. Счастлива со своим красавцем Реми <См. романы «Шантаж от Версаче» и «Место смерти изменить нельзя»>, он ее балует, а она при этом развила бурную деятельность, организовала какую-то ассоциацию по поддержке имиджа нового президента России во французских масс-медиа.

— Ого!

— Пусть пробует свои силы. Революции во французских медиа она не совершит и президенту ничем не поможет, — да он и сам, даст бог, управится, — но имя себе может сделать… Пускай резвится, это хорошо. А у тебя от Реми новостей нет?

— Есть. Сведения о наркотиках, которые я запросил.

Александра поморщилась при упоминании о наркотиках, и Кис пожалел о своей бестактности: ведь она в деле Тимура оказалась их жертвой…

— Прости.

— Да чего там… Знаешь, Кис, беречь свои нервы — это только их расшатывать. Вроде того, как держать все время ноги в тепле — только быстрее простужаться будешь. Лучше их холодной водичкой обливать… Так и нервы. Ничего страшного: что было, то было, и я не собираюсь играть с собой в прятки…

— Ты умница.

А вот он с собой — играет. Упорно до идиотизма играет в прятки со своей любовью к Александре, и конца этим пряткам не предвидится… Он никогда не отважится заговорить с ней о своей любви, — ему вовсе ни к чему отказ, приправленный какой-нибудь язвительной колкостью. Он, в отличие от умницы Александры, бережет свои нервы. Может, зря?

И вдруг, неожиданно для себя, не веря собственным ушам, Кис произнес: «Ты сказала этой девочке, что выбираешь из тех, кто тебя любит… Я не совсем понял, как это?»

Он ведь сам с собой договорился: никаких разговоров и намеков!

Болван, куда он лезет!

— Очень просто, Кис, — улыбнулась Александра. — Есть люди, которые любят. А есть люди, которые отвечают на любовь. Я принадлежу к последним.

— Не понял.

— Ну, некоторые как бы присматриваются, прицеливаются: кого любить?

И в случае, если кандидатура намечается, начинают брать ее в оборот, окучивать со всех сторон… Добиваться взаимности, одним словом. А другие замечают только тех, кто уже в глаза смотрит, кто уже в поклонниках ходит, а дальше решают, кто им больше по душе… То есть, одни любят, а другие отвечают на любовь.

— А… Тогда выходят, что эти, которые отвечают, они не любят сами, что ли?

— Ну почему! Любят. Просто вот есть два таких типа, каждый любит по-своему…

— Нет, погоди, — разгорячился Кис, — ты сказала: «выбирают»! Это как же? Как галстук?

— До чего ты несносный, Кисанов! Причем тут галстук? Выбирают…

— Вот-вот, как выбирают? Кто лучше? Кто богаче? Кто красивее? Кто больше любит? Когда есть отбор, то есть и принципы отбора! Любовь — она неразборчива и слепа, а выбор — вещь сознательная! Вот и объясни мне, неразумному, на каких принципах строится выбор! Может, тебе надо предоставить резюме с послужным списком и перечнем достоинств, как при приеме на работу?

Чтобы тебе проще было выбирать?

Кис так раскипятился, что до него не сразу дошел смысл ответа, когда, уже замирая в воздухе, в ушах еще звучали ее слова: "…Ну зачем же!

Достаточно сказать, что ты меня любишь…"

Он думал, что ослышался. Нет, он наверняка ослышался, он что-то недопонял!

Александра смотрела на него со своей обычной усмешкой: полные губы подрагивали, словно едва удерживались от смеха…

Кис только и сумел, что вскинуть брови, да так и замер с этими двумя вопросительными знаками на лбу. Александра встала, обогнула стол, подошла к Алексею сзади и опустила руки ему на плечи. Он не пошевелился, он не понимал, что она делает, зачем, почему; он не знал, как относится к ее невероятному, но очевидному происходящему, и как себя вести.

Александра спустила руки пониже, ему на грудь, причем правая въехала в расстегнутый ворот его рубашки (Кис галстуков терпеть не мог и носил только в случае крайней необходимости), и приникла прохладными пальцами к его коже.

Он заерзал. Он обожал эту руку, которая нахально устроилась на его груди, в кучерявой шерсти, он обмирал от этого прикосновения… Но он не понимал. Он не понимал!!!

Ее волосы коснулись его щеки, уже немного колючей к концу дня. И ее голос выдохнул ему в ухо: «Ты ведь влюблен в меня, правда же? Признайся!»

* * *

Шок был настолько сильным, что Алексей мгновенно выбрался из душного лабиринта мальчишеских комплексов. Кажется, Александра затевала какую-то игру.

Она, конечно, по-женски учуяла, что Кис не ровно дышит, это ясно… Но так же ясно, что он ей совсем не подходит. И никогда не сможет оказаться в роли ни ее любовника, ни ее возлюбленного. А раз так…

Он не согласен быть ни ее пажем, ни шутом!

— А зачем? — Поинтересовался он коротко и жестко.

Она растерялась. Видимо, ожидала другой реакции. Медленно отняла свои руки. Снова обогнула стол, но села не на прежнее место напротив Алексея, а слева от него, на край стола, опершись на одну руку.

— Но ведь это так, не правда ли? — наконец, спросила она, глядя на него серьезно, без своей обычной ироничной усмешки.