Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Никто не станет возражать, что какое–то время ты обладала тем, чего так желала. И, быть может, это время показалось тебе бесконечным. Может быть, в твоей утлой жизни это была чуть ли не вечность. Наверное, это событие заполнило собой всю твою память, до самых пределов того, что ты способна охватить мысленным взглядом.

Может быть, ты и получила то, чего хотела, ведь к большему ты не стремилась.

Жаль, но я так не могу. Жаль, что все мы не способны взять в свою жизнь что–то такое».

— Так или иначе, — вернулась она к разговору с Роджером, — подумай, может, все–таки займешься переоформлением витрин? Хербу как раз поможешь. Эти витрины становятся просто яблоком раздора — или он уступит, проявит смирение на глазах у всех, или этим займешься ты, или же за это возьмутся оптовики.

— Ненавижу этих дебильных оптовиков, — выпалил Роджер. — Ворвутся в магазин, когда ты работаешь как вол, и давай лепить на стены свою рекламу. Не успеешь оглянуться, а вокруг все обклеено логотипами «Ар–Си–Эй». Я начинал срывать эти бумажки еще до их ухода: а пусть видят.

Он снова закурил. Руки у него дрожали. Вирджиния увидела, как трясется спичка.

— Я готова, — сказала она.

Роджер подержал дверь, и она вышла из магазина.

— Сейчас запру, — сказал он, вставляя ключ в замок. — Все выключила?

— Да. Я послушала. Если что–то включено, я слышу.

После ужина Вирджиния поехала домой. Роджер вернулся в магазин поработать с аппаратурой и на монтажном столе.

Включив над столом дневной свет, он подтащил табуретку и поставил ее на коврик, включил измерительные и испытательные приборы. У паяльника был собственный специальный выключатель и вилка, он всегда включался отдельно. Роджер воткнул вилку в розетку и перевел триггер максимально горячего состояния в положение «Включено».

Его новоизобретенная антенна свисала с потолка отдела техобслуживания. По стене на стол спускался двойной провод, дальше он шел к барабанному селектору шасси телевизора. Антенна представляла собой окружность из тонкой алюминиевой трубки с сетью из еще более тонких трубок внутри, расходящихся в разных направлениях, как спицы колеса.

Ячеистая сеть проводов от множества трубок была собрана и зажата в единый кабель, шедший к блоку управления с клеммами и наконечниками, а оттуда — к двойному проводу.

«Полная хрень», — сказал про себя Роджер.

Его идея заключалась в том, чтобы создать постоянно перестраиваемую антенну, управляемую селектором каналов. При вращении селектора одни секции антенны выключались, а другие включались. Нужно было избавиться от повторных изображений, усилить слабые сигналы, устранить статические помехи и так далее. Но в итоге вся эта регулировка никак не влияла на качество картинки.

Он поменял паяльником несколько проводов, пара полос частотных каналов вернулась, и он бросил это занятие.

Ну и черт с ней, решил он и выключил шасси. Единственное, что могло бы повлиять на качество изображения — это поднять антенну, а для этого потребуется силовой агрегат, какой–нибудь электромотор на четверть лошадиной силы. А это так повысит цену, что лишит систему конкурентоспособности.

«Ну и все», — покончил он с этим.

Зацепившись ногами за перекладины табуретки, Роджер качнулся на ней назад, совсем немного не дойдя до точки равновесия. Сзади был цементный пол, и он подумал: «Упасть, что ли? Посмотрим, что при этом чувствуешь».

Но вернул табуретку в исходное положение.

«Это не для меня», — решил он. Расцепив ноги, он встал с табуретки на резиновый коврик. В зале отдела техобслуживания было холодно, от люминесцентной лампы болела голова. Выключив оборудование, Роджер вышел через открытую дверь в основную часть магазина.

Большая часть единого пространства магазина, уставленная телевизорами, плитами, холодильниками и стиральными машинами, была погружена в темноту. Свет из витрины лился на улицу и освещал выставленные товары в передней части магазина. Роджер прошел мимо прилавка к полкам с аппаратурой «Филко». Она стояла здесь две недели, и место для нее было выбрано не самое лучшее.

«Довольно убого смотрится, — подумал он. — Почему она здесь? Кто ее поставил?

Но почему, собственно, я должен это менять? Какое я имею к этому отношение?»

Пока он стоял и рассматривал технику, выставленную в витринах, на тротуаре появился какой–то человек и направил ему в глаза луч фонарика. Ослепленный, он поднял руки. Человек жестом велел ему идти к двери, и, всмотревшись, Роджер понял, что это полицейский, которого торговцы наняли, чтобы он совершал обход, когда стемнеет, и проверял, заперты ли двери магазинов. Продолжая светить Роджеру в глаза, коп вынул из кобуры пистолет и прицелился в него, продолжая показывать на дверь.

— Хорошо–хорошо, — повиновался Роджер и, в притворном подобострастии, еще выше поднял руки.

Подойдя к двери, он отпер и распахнул ее.

— Кто вы? — спросил коп. — Ваши документы.

Роджер вытащил бумажник, и свет упал ему на руки.

— Я работал там, в дальнем конце, — сказал он. — Вышел на минутку к витринам.

— Вы родственник миссис Л?

— Да, — подтвердил он.

— Муж?

Он кивнул.