Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— Я только что ела — вот где я была, — сказала Сьюзан. — Не думаю, чтобы нам сейчас захотелось что–то у тебя покупать. Ты уж прости. Если только ты не хочешь показать нам что–то новенькое.

— Как насчет линейки дешевых арифмометров?

— Никак, — сказала она.

— Цифровых компьютеров?

— То же самое.

— «Униваки» домашней модели за 17 долларов 95 центов. Твоя цена. В розницу рекомендуется, кажется, 49.95. Ничего выгода, а? Лучший подарок на Пасху.

Сьюзан обвила его рукой за шею и похлопала по спине.

— Нет, — сказала она. — Как–нибудь в другой раз. Сейчас нам надо решить много реорганизационных вопросов. У нас столько планов!

Повернувшись к Брюсу, Ламки сказал:

— А как насчет нас? Выпьете со мной чашку кофе?

— Хорошая мысль, — сказала Сьюзан. — Мильт, это Брюс Стивенс. Он будет заниматься закупками. — Она понизила голос. — Зоя уходит.

— Пойдем, — Ламки кивнул в сторону двери, призывая за собой Брюса. — Этого мерзавца я оставлю здесь, — сказал он, имея в виду свой кожаный портфель. — Если тебе нравится быть инфантильной, можешь в нем порыться.

Вскоре они с Брюсом уселись за стойку в кофейне неподалеку.

— Значит, Зоя де Лима уходит, — сказал Ламки, прикуривая третью сигарету, водружая локти на стойку и держа руки возле своего носа, а большие пальцы — в ноздрях. — Сьюзан поступает умно. Ей следовало бы выбраться из–под этого завала еще два года назад. Сьюзан — сумасбродка, а Зоя — просто цыпленок, во всех отношениях.

Им подали кофе.

— С Сьюзан, по крайней мере, можно о чем–то договориться, — сказал Мильт. — Но вот Зою ничем не прошибешь. Она прогнила насквозь, как старая сосновая доска. Все, что нужно Сьюзан, — чтобы кто–то говорил ей, что делать. — Кое–как сунув за ворот салфетку, он отхлебнул кофе.

— Место хорошее, — заметил Брюс, слегка ошарашенный Мильтом Ламки и его откровенностью. Ему больше были привычны восторженные, якобы искренние торговцы, никогда не говорившие правды.

— Я знаю Сьюзан не один год, — угрюмо сказал Мильт. — Хорошая женщина. Хотя я всегда удивлялся, почему она терпит неудачу в бизнесе. — Нахмурившись, он потрогал какой–то из своих зубов. — Слушайте, — продолжал он. — Вы не находите, что она чертовски привлекательна?

— Спору нет, — несколько уклончиво отозвался Брюс.

— Где–то на задворках сознания у меня всегда крутилась мыслишка попытаться пригласить ее куда–нибудь вечером. На ужин или куда–нибудь еще. И попробовать пробиться сквозь ее умелое притворство, распознать, кто она такая на самом деле. Вы можете себе представить, что она когда–то была учительницей в школе? Все равно что обнаружить, что парень, который доставляет тебе уголь, — это Альберт Эйнштейн, занимающийся тем, что ему больше всего по нраву. Эйнштейн, конечно, умер. Я читаю «Тайм», так что все такое знаю. Полезно быть в курсе мировых событий. Вы так не думаете? Это иногда может помочь заключить большую сделку.

— Вы живете неподалеку? — спросил Брюс.

— Да, черт бы его побрал. Моя территория включает в себя всю северо–западную часть Тихоокеанского побережья, хотите — верьте, хотите — нет. Раньше я жил в Орегоне, но приходилось слишком много ездить. Так что теперь я здесь, в Айдахо. Вроде как посередке. Я разъезжаю повсюду, от Портленда на севере до Кламат–Фолса на юге, а на восток — вплоть до Покателло. Жалкое, конечно, это местечко, чтобы здесь жить.

Ламки погрузился в молчание.

— Я здесь все просто ненавижу, — сказал он наконец. — Айдахо меня подавляет. Особенно дорога отсюда в Покателло. Вы когда–нибудь видели такую убогую дорогу, сплошь разбитую, дерьмовую донельзя? В любом другом штате это было бы окружным проселком для фермеров с телегами арбузов. А здесь это — на тебе! — федеральная магистраль. А эти мушки, что вьются вокруг Монтарио? Эти дьявольские мушки — желто–прозрачные, неслышно порхающие и жалящие все подряд… вы когда–нибудь поднимали такую мушку, дохлую, чтобы рассмотреть ее вблизи? Эта чертова тварь ухмыляется. Как может ухмыляться насекомое, не имея ни зубов, ни десен, ни губ, — этого я не знаю.

— В Монтарио я родился, — сообщил Брюс.

— На вашем месте я бы об этом помалкивал, — сказал Ламки.

— Если бы у вас был выбор, — спросил Брюс, — где бы вам хотелось жить?

Ламки фыркнул:

— В Лос–Анджелесе.

— Почему?

— Потому что когда заезжаешь в автолавку, чтобы купить солодового молочка, то у девицы, которая его тебе приносит, задница точь–в–точь как у Мэрилин Монро.

Это был хороший ответ.