Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— Ну и ну, — сказал старик. Он снова тяжело поднялся на ноги и подошел к Элу; снова легонько ткнул его в бок локтем и громко сказал: — Мы все в одной команде. — После чего поочередно на всех посмотрел.

— Да, — сказал, улыбаясь, Харман. — Полагаю, что так оно и есть. — С лица у него не сходило радушное и терпеливое выражение.

— Слушайте, — сказал старик Харману, подходя к нему и беря за рукав. — Знаете, Харман, мы с Элом какое–то время не разговаривали; вам об этом известно?

— Нет, я этого не знал, — сказал Харман.

— Я на него был очень зол, — сказал старик. — Но больше не злюсь. Он меня сильно подвел, но мне все равно. Он у меня арендовал стоянку, и мне тяжело было закрывать на это глаза, но я таки справился. Он сговаривался с моей женой, они друг друга стоят, два сапога — пара.

Он продолжал говорить, однако Эл уже не улавливал смысл: слова смешивались в полном беспорядке. Да и все равно старик обращался не к нему. Он излагал свои дела Харману — стоял рядом с ним и монотонно лопотал, брызжа слюной.

— Кто этот старичок? — спросил Боб Росс, подойдя к Элу.

— Хозяин одной автомастерской, — ответил Эл.

— А, — сказал Росс, на лице отразилось понимание. — Помню. Крис о нем как–то говорил. Он удалился от дел, верно?

— Нет, он только начинает, — сказал Эл.

— Кажется, припоминаю, — сказал Росс. Он несколько раз глубоко затянулся своей трубкой. — Что ж, полагаю, в Петалуму мы сегодня не выберемся.

Глава 13

Сидя посреди кушетки в гостиной Криса Хармана, старик говорил и говорил. Эл никогда прежде не слышал, чтобы тот так тараторил; лицо у него блестело, и взгляд сначала был устремлен на Хармана, затем на Боба Росса, затем снова на Хармана, затем на миссис Харман, затем, на мгновение, на самого Эла Миллера. Он подмигнул Элу.

— Вы уж мне поверьте, — сказал старик. Он рассуждал о сухой и влажной жаре. — Говорят, что в Сакраменто жить невозможно, но там жара долинная: это нормально. При такой сухости можно выдержать и сто двадцать градусов[24]. А где невыносимо, так это в Техасе, у Мексиканского залива; этот ветер с залива… — Он взмахнул рукой. — Там просто ужасно.

Вот так же он цепляется и к своим клиентам, заставляет их выслушивать эти скучные излияния, подумал Эл. Он тяжело вздохнул.

— Что ты хочешь сказать? — спросил старик, тотчас прервавшись. — Я тебя имею в виду, Эл Миллер. — Он выжидательно смотрел на Эла.

— В Амарилло не так уж плохо, — сказал Эл.

В ответ старик разразился взволнованной речью, в которой одно слово громоздилось на другое:

— Это на севере Техаса, там нет ветра, ветра с залива. Это именно то, что я имею в виду; там сухо.

— Когда ты вообще там был? — спросил Эл.

— Я там родился, неподалеку — в Канзасе. Тот же самый ветер дует и в Канзасе; там так жарко, что машина перегревается, с какой бы скоростью ты ни ехал. Ты же знаешь, я вырос в Канзасе.

— Да, но ты давно там не бывал, — сказал Эл.

— Там ничего не изменилось, — сказал Боб Росс. — Мы недавно бывали в тех краях, делали кое–какие записи. В Оклахоме.

— Слушай, Эл, — сказал старик. — А помнишь тот старый «Паккард», в котором ты ездил, когда мы только познакомились? Какого он был года, тридцать седьмого?

— Да, — сказал Эл. — «Паккард–двенадцать».

— Вот как я познакомился с Элом, — сказал старик. — Эл хотел, чтобы я чинил его «Паккард» и всегда поддерживал его на ходу. Ему очень нравилась та машина. Верно, Эл? Помнишь, как те пареньки подбили тебя на гонку за лидером? И ты поехал по дороге Блэк–Пойнт, было часа два утра. И состязался с ними на этом старом «Паккарде», и разогнал его — до скольки, бишь? — до девяноста миль в час, и у него полетела тяга. И тебе пришлось буксировать его до самого Вальехо. Во что тебе это обошлось? Ты пытался уговорить меня приехать и забрать его, я помню. Что в конце концов сталось с тем «Паккардом»?

— Сам знаешь, — сказал Эл. — Задняя ось сломалась.

— Потому что ты гнал его, предварительно не разогрев.

— Черта с два, — сказал Эл. — Это потому, что я поручил его тебе, а ты неправильно сбалансировал коленвал.