Шалунья (ЛП)

Я помню то долгое, прекрасное лето. Единственный и неповторимый раз, когда я думала, что влюблена.

— Десмонд ухаживал за мной так, как никогда раньше: ожерелья, серьги, сумочки, походы по магазинам… Он отвез меня в Париж и признался в любви за ужином при свечах на вершине Эйфелевой башни.

Рамзес кривит губы. Я смеюсь.

— Да, это клише, да, ты гораздо более креативен. Но для меня в то время… это было похоже на сказку.

Мне было двадцать четыре. Я работала в эскорте всего год.

Десмонд прилетел как белый рыцарь, пообещав мне все, о чем я когда-либо мечтала.

— Мы приезжали сюда каждые выходные. Мне нравилось быть прямо на воде; я училась серфингу. Дес много работал, но когда мы были вместе, он обращался со мной как с принцессой.

Я замираю, вспоминая те долгие летние дни. Я уже не так много торговала, потому что отпустила всех своих клиентов и перестала ходить на вечеринки и мероприятия. Я проводила много времени в этих чистых белых комнатах, читая. В одиночестве.

Рука Рамзеса возвращает меня назад. Он касается моей щеки, смотрит в глаза. Соединяя меня с ним.

Он говорит: — Ты не принцесса.

Я могу обидеться, но я знаю, что это правда.

— Тогда кто же я?

Я надеюсь, что он не скажет "королева".

Рамзес медленно ухмыляется, заставляя остальную часть комнаты исчезнуть, и я вижу только его.

— Ты охотница. Как и я. Я увидел это, как только ты вошла в Бельмонт. Я наблюдал за тобой здесь всю ночь. Это меня заводит.

Я испытываю глубокое и сильное волнение, когда Рамзес говорит, что мы похожи.

При всем том, что нас разделяет, в основе своей мы одинаковы. У нас есть голод. И зубы, и хитрость, чтобы его утолить.

Никогда еще лицо Рамзеса не выглядело так привлекательно рядом с моим: глубокая синева его глаз, форма на твердой челюсти. Он свиреп. Особняк Десмонда — ничто по сравнению с огнем в его груди.

— Хотя иногда… — пробормотал он, — трудно понять, кто на кого охотится…

Когда он целует меня, это совсем не сложно. Я поглощена.

Он отпускает меня, и весь остальной мир снова медленно встает на свои места.

— А теперь расскажи мне, что сделал этот идиот, чтобы потерять тебя.

Я так легко поддаюсь. Потому что это так приятно.

— Мы были здесь. Он попросил меня переехать к нему. Я еще не ответила, когда мы услышали Хэтти за дверью. Дес никого не ждал. Мы вышли посмотреть. Вошла старушка, вся в бриллиантах и шарфах. И тут же… он уронил мою руку.

Выражение быстрого удовлетворения, появившееся на лице Рамзеса, сглаживается до сочувствия, но не раньше, чем я его поймаю.

— Его бабушка приехала, чтобы сделать ему сюрприз. Десмонд представил меня как друга. Я ничего не сказала при ней. Когда она ушла, я села на поезд и порвала с ним. Он сказал, что наши отношения были настоящими, но это было не так. Я по-прежнему оставалась его грязным секретом.

Рамзес не пытается скрыть своего самодовольства. — Я бы похвастался тобой перед кем угодно.

— Ты уже это сделал. Ты выставил меня напоказ своей маме.

— Я не выставлял тебя напоказ. Я гордился тобой.

Все мое тело горит. Я в ужасе от того, как хорошо мне от этого.

Рамзес касается рукой моей щеки.

— Для человека, управляющего хедж-фондом, Десмонд упустил возможность всей своей жизни. И я вижу это на его лице каждый раз, когда он смотрит на тебя.

Когда мы возвращаемся на лужайку, уже совсем стемнело, и вереницы золотых фонариков показывают, насколько все напились. Видимо, нехватка роз была вызвана Десмондом — она фонтанирует отовсюду, куда бы я ни посмотрела.

— Хочешь выпить? — спрашивает Рамзес.

— Я бы с удовольствием выпила воды.

— Я сейчас вернусь.

Я наблюдаю, как его широкая спина прорезает толпу, уступая дорогу даже самым подтянутым гостям.

— Я голодна, — говорит Сэди.

— Разве ты только что не съела восемь фунтов тунца? — Бриггс отвечает.

— Надо кормить зверя. — Сэди разминает бицепс. Она худая, как хлыст, но ее рука покрыта мускулами.

Бриггс поднимает бровь, впечатленный. — Откуда это?

— Да так, от верховой езды, — говорит Сэди и закрывает рот рукой.

Бриггс сужает глаза. Кусочки молниеносно сходятся воедино.

— Ты тот самый жокей! — кричит он. Затем, обернувшись, указывает на меня: — Так вот откуда ты узнала про эту лошадь!

— Моя лошадь, — гордо заявляет Сэди. — Я ее купила.

У Бриггса такой вид, будто он только что раскрыл убийство Кеннеди. — Я знал, что видел тебя раньше! Ты вообще проститутка?

— Не говори так, — огрызается Сэди, что только сбивает его с толку.

— Она моя сестра, идиот.

Бриггс хмурится. — У тебя нет сестер.

— Ни хрена у меня нет.

Сэди корчится. Она ненавидит все, что похоже на ссору. — Я пойду возьму тако.

— Я пойду с тобой, — говорит Бриггс, удивляя Сэди до комичности.

За его спиной она поворачивается и говорит мне: — Да, черт возьми!.

— А теперь скажи мне, кто тебе нравится на Золотом кубке… — говорит Бриггс.

Сэди притворяется, что трахает его сзади, чтобы меня позабавить. А может, и для себя, трудно сказать.

— Кто мне теперь нравится? — говорит она, припадая на ногу.

Рамзес все еще стоит в очереди за водой. По его плечам я вижу, что его это раздражает. Я улыбаюсь, потому что он все равно ждет. Для меня.