Шамайка – королева кошек

Японец смеялся и хлопал Джима по чёрным плечам.

— Ну а вот эту образину за кого мы выдадим?

— Эту вот? — Японец крепко задумался, разглядывая кошку, которая смахивала на смесь обезьянки с гиеной. — Действительно, задача. Ладно, что-нибудь придумаем, скажем, что это какой-нибудь гималайский еноторог. Джим, поверь мне, нам очень помогут жмыхи! Жмыхи, Джим, жмыхи! Я привёз два пуда специальных жмыхов, нажатых из рыбьей требухи! Это чудо какое-то! Да ты вот сам попробуй.

Джим запустил руку в какой-то сомнительный мешок с надписью «Карасий жмых», отведал серого вещества, зачмокал и засопел.

— Ох, маса-маса, дорогой сэр, — сказал Джим, — давай всех кошек выгоним, а жмыхи сами съедим.

Глава 21. Ария Энрико Карузо

К концу зимы трущобные кошки подразгладились, распушились. Жмыхи и холодный воздух помогли этому малосимпатичному делу — выращиванию кошек на мех. Коты обжирались жмыхами, и к началу марта у них появилось адское желание петь и выть по ночам. Начались невероятные концерты и рапсодии, весь мир вокруг японца замяукал. Мяукала подушка, когда он ложился спать, мяукало одеяло, мяукали канарейки и кролики, и даже негр Джим замученно и хрипло примяукивал.

Не мяукала только Лиззи.

— Чёрт знает что! Ты японец или кот? Теперь-то я понимаю, что ты в душе своей кот и только притворяешься японцем.

— Да нет, я не кот, — защищался японец. — Просто надо ещё потерпеть, чтоб меха достигли могучего колорита.

— К чёрту! К чёрту! Если ты не кончишь дело, я сама завтра отравлю кошек своим пронзительным взглядом.

— Ладно, — сказал японец. — Видимо, пришла пора превращать наших питомцев в ценные меха.

На следующий день в подвале снова появилась Простуженная Тёмная Личность с дубовой колотушкой в руках.

Джим ворчал. Помогать неприятному джентльмену ему никак не хотелось. Он жаловался, что у него болит голова и ноет поясница, что вначале он разотрёт поясницу ядом гремучих змей, а уж потом изо всех сил поможет. В конце концов его просто вытолкали во двор.

— Я готов, сэр, — сказала личность по имени Фредди. — Я готов оказать вам посильную помощь.

— Вы будете работать этой колотушкой? — спросил Мали.

— Aгa. Этот инструмент называется кроликобой. Правда, на кошках я его ещё не пробовал.

— Ну в конце концов, это дело вашей профессии и вашего образования. Приступайте, а мы пока заведём граммофон. Джим, помоги джентльмену!

Лиззи притащила граммофон и стала его заводить. Послышалась ария из оперы Пуччини «Тоска». Её пел Энрико Карузо.

Кошкобой Фредди прослушал первые такты, восхищённо поцокал языком и ушёл с колотушкой и вернулся, только когда кончилась ария. Вся морда была у него расцарапана, кровь хлестала изо всех щелей его тёмной личности.

— Одиннадцать, сэр, — сказал он, задыхаясь. — Дайте йодоформу!

— Почему одиннадцать? Должно быть двенадцать.

— Одна вырвалась, чуть глаз мне не выдрала, да и ваш проклятый негр меня за задницу ущипнул.

— Как это?

— А так. Только я достал из клетки эту кошку, он и ущипнул. Он мне ещё гремучую змею показал. Скроил такую рожу — точь-в-точь гремучая змея.

— Джим! — вскричал японец. — Эй, Джим!

— Всё в порядке, сэр! — отвечал Джим, вбегая в подвал. — Всё в порядке, не беспокойтесь, сэр! Она уцелела! Я его как раз вовремя за задницу ущипнул.

Глава 22. Отсутствие печёночного запаха

Оказавшись на свободе, Шамайка первым делом побежала разыскивать свой ящик из-под сухарей. Но ящика этого на свете уже не было. Он давно сгорел в подвальной печурке.

Шамайка слонялась по трущобам, шарила по помойкам — в общем, жизнь её постепенно вошла в своё русло. В сущности, всё было в порядке, но всё-таки чего-то не хватало. Не было друга и даже никакого намёка, что друг этот может объявиться. Уплыл бык Брэдбери, пропали котята, погиб пират. Но не с рыжим же дружить Крисом, не завязывать же отношений с полубульдогом! Кстати, полубульдог в последнее время бессовестно шлялся где придётся. Господин У-туулин махнул на него рукой и навеки спустил с цепи. И несколько уже раз неполный бульдог загонял Шамайку на дерево.

Одиночество, глубокое одиночество охватило кошачью душу, внутренний холод. А ведь с внутренним холодом на душе трудно жить даже и кошке в трущобах.

Но есть очень хотелось: душа душой, а селёдочная головка тоже на дороге не валяется. Искать надо. И Шамайка шарила по дорогам в поисках селёдочной головки.

Однажды услыхала она знакомый призыв:

— Мяу-co! Мяу-co! Мяу-со!

И она побежала на этот зов, от которого за версту разило варёной печёнкой.

Но вот тут и получилась загвоздка. Дело в том, что печёнкой-то не разило. Никак не разило, не было печёночного запаха. Шамайка насторожилась. Но не удержалась и выглянула всё-таки из подворотни.

«Чёрт их разберёт, — думала она, — может быть, теперь делают такую печёнку, без запаха?»

Она увидела человека, который вёз тележку и кричал:

— Мяу-со! Мяу-со!