Шаман

На его холодный отказ ответили сразу. В своем примирительным письме мистер Розен просил прощения за бестактный вопрос и интересовался, нельзя ли тете Иоганна навестить Гайгеров. И вот, несколько недель спустя, в Холден-Кроссинг прибыла миссис Фербер — маленькая женщина с очень прямой спиной и ослепительно-белыми волосами, туго стянутыми в узел на затылке. Она привезла с собой корзинку с цукатами, пирогами, пропитанными бренди, и дюжиной бутылок кошерного вина. Появилась она как раз перед Шаббатом. Она по достоинству оценила кулинарные таланты Лилиан и музыкальные способности членов семьи, но не сводила глаз с Рэйчел, постоянно беседовала с ней об образовании и детях. Было видно, что она сразу полюбила девушку всей душой.

Она оказалась вовсе не такой противной, как они боялись. Поздно вечером, пока Рэйчел наводила порядок в кухне, миссис Фербер уединилась с Джеем и Лилиан, и они поведали друг другу историю своих семей.

Предки Лилиан были испанскими евреями, сбежавшими от инквизиции: сначала в Голландию, а затем в Англию. В Америке у них было политическое наследство. Со стороны отца она состояла в родстве с Френсисом Сальвадором, который был избран своими соседями-христианами в Провинциальный конгресс Южной Каролины. Во время службы в рядах милиции, спустя несколько недель после принятия Декларации независимости, он стал первым евреем, погибшим за Соединенные Штаты: попал в засаду и был скальпирован тори и индейцами. Со стороны матери она состояла в родстве с Мендесом, кузеном Иуды Беньямина, сенатором Соединенных Штатов от Луизианы.

Джейсон Гайгер был из рода потомственных аптекарей с корнями в Германии. В 1819 году семья прибыла в Чарльстон, спасаясь от погромов, во время которых по улицам бежали толпы людей, разыскивая евреев и крича: «Хеп! Хеп! Хеп!» — клич этот восходил к крестоносцам и был составлен из первых букв фразы « Hierosolyma est perdita» — «Иерусалим разрушен».

Регенсберги уехали из Германии за десять лет до погромов Хеп-Хеп, сообщила миссис Фербер. У них были виноградники в Рейнской области. Большим богатством семейство не обладало, но жило вполне обеспеченно. Торговля жестяными изделиями Джо Регенсберга процветала. Он был из колена коэнов, и в его жилах текла кровь первосвященников Храма Соломонова. Если брак будет заключен, тонко намекнула она Лилиан и Джею, то их внуки будут вести свой род от двух главных раввинов Иерусалима. Они сидели, обменивались довольными взглядами и пили прекрасный английский чай, извлеченный из все той же корзинки миссис Фербер. «Сестру моей матери тоже звали Гарриет, — сказала Лилиан. — Мы звали ее Хетти». Миссис Фербер тут же уточнила, что уж ее-то все называют исключительно полным именем — Гарриет, но произнесла она это с такой теплотой и так добродушно, что они с легкостью приняли приглашение навестить ее в Чикаго.

Несколько недель спустя, в среду, все шесть членов семьи Гайгер сели в вагон поезда в Рок-Айленде, собираясь предпринять пятичасовую поездку до самого Чикаго, без пересадок. Город оказался крупным, растянувшимся на десятки миль, полным людей, грязным и шумным, но, с точки зрения Рэйчел, просто захватывающим. Ее семья поселилась в номерах на четвертом этаже гостиницы «Палмерс Иллинойс хаус хоутел». В четверг и в пятницу, во время двух вечеров в доме Гарриет на Саут-Вабаш-авеню, они познакомились с другими родственниками, а в субботу утром посетили богослужение в семейной синагоге Регенсбергов, Конгрегации «Кехилат Анше Маариб», где Джейсону оказали высокую честь, попросив его благословить собравшихся. Вечером они отправились в мюзик-холл, где гастролирующая оперная труппа представляла «Волшебного стрелка» Карла Марии фон Вебера. Рэйчел еще никогда не была в опере, и протяжные, романтичные арии привели ее в бурный восторг. В первом антракте между действиями Джо Регенсберг вывел Рэйчел на улицу и сделал ей предложение. Она согласилась стать его женой. Все прошло очень гладко, потому что настоящие договоренности были достигнуты между родителями и теткой. Из кармана он вынул кольцо, принадлежавшее его матери. Бриллиант, первый в жизни Рэйчел, был скромным, но красиво оправленным. Кольцо оказалось ей великовато, и она сжала руку в кулак, чтобы оно не соскользнуло с пальца и не потерялось. Они вернулись на свои места. Началось следующее действие. Сидя в темноте рядом с Лилиан, Рэйчел взяла ее руку, положила ладонью на кольцо и улыбнулась, когда та восторженно ахнула. Позволив великолепной музыке отнести ее назад в немецкий лес, она подумала, что событие, которого она так боялась, возможно, является дверью к свободе и очень приятной власти.