Шаман

Генерал Гейнс заявил о том, что соглашение, подписанное в 1803 году, согласно которому на Рок-Айленде был построен форт, также передало Великому Отцу в Вашингтоне все земли сауков к востоку от Миссисипи — пятьдесят миллионов акров. Он сообщил ошеломленным и озадаченным индейцам, что они получили землю в аренду, а сейчас Великий Отец в Вашингтоне хочет, чтобы его дети оставили Саук-и-нук и перешли жить на другой берег Масесибови, большой реки. Их Отец в Вашингтоне подарит им достаточно зерна, чтобы пережить зиму.

Вождем сауков был Киокак, и он знал, что американцев слишком много. Когда Давенпорт перевел ему слова белого военного вождя, сердце Киокака словно сжали огромные пальцы. Хотя другие смотрели на него, ожидая ответа, он молчал. Но тут встал воин, достаточно хорошо изучивший язык, сражаясь на стороне британцев, и выразил свое мнение: «Мы никогда не продавали свою страну. Мы никогда не брали землю в аренду у нашего американского Отца. Мы не отдадим свою деревню».

Генерал Гейнс видел перед собой индейца, почти старика, без головного убора вождя. В запачканной одежде из оленьих шкур. С запавшими щеками и высоким выступающим лбом. Со скорее седым, чем черным вздыбленным «ирокезом» посреди бритого черепа. С крупным, гордо выступающим носом и широко посаженными глазами. С упрямо сжатыми губами над подбородком с ямочкой, которая больше подошла бы герою-любовнику и казалась совершенно неуместной на этом словно вырубленном топором лице.

Гейнс вздохнул и вопросительно посмотрел на Давенпорта.

— Его имя Черный Ястреб.

— Кто он? — спросил генерал у Давенпорта, но ответил ему Черный Ястреб.

— Я саук. Мои предки были сауками, великими людьми. Я хочу остаться там, где лежат их кости, и быть похороненным с ними. С чего бы мне покидать эти места?

Они с генералом схлестнулись взглядами — камень против стали.

— Я приехал сюда не для того, чтобы умолять вас, и не для того, чтобы купить ваш уход из деревни. Моя задача — сделать так, чтобы вы ушли, — мягко произнес Гейнс. — Если получится, то мирным путем. Если надо, то силой. Я даю вам два дня на переезд. Если к тому времени вы не переправитесь через Миссисипи, то я заставлю вас уйти отсюда.

Представители Народа заговорили разом, не сводя глаз с орудия на судне, повернутого в их сторону. Проезжавшие мимо них маленькими группами кавалеристы, горланившие песни, были сытыми и хорошо вооруженными, и боеприпасов у них хватало. У сауков винтовки были старые, пуль мало, запасов пищи — вообще никаких.

Киокак послал гонца за Вабокишиком, Белым Облаком — знахарем, жившим в племени виннебаго. Отец Белого Облака был из племени виннебаго, мать — из сауков. Он был высоким, толстым и седовласым, а еще — редкость среди индейцев — носил всклокоченные черные усы. Он был великим шаманом, заботившимся о духовных и медицинских потребностях виннебаго, сауков и мескуоки. Все три племени знали его как Пророка, но Белое Облако не мог предложить утешительное пророчество Киокаку. Он сказал, что силы военных превосходят силы индейцев и Гейнс не станет прислушиваться к голосу разума. Их друг Давенпорт, торговец, встретился с вождем и шаманом и посоветовал им делать то, что от них требуют, и покинуть свои земли прежде, чем спор перерастет в кровопролитную стычку.

Итак, на второй вечер из полученных двух дней индейцы покинули Саук-и-нук, словно гонимое прочь стадо, перешли через Масесибовина землю своих врагов, айова.

В ту зиму Два Неба потеряла веру в то, что в мире есть безопасные места. Зерно, поставляемое представителем федерального правительства США в новую индейскую деревню к западу от Масесибови,было плохого качества, и его едва хватало для того, чтобы не умереть от голода. Народ не мог ни подстрелить, ни поймать в силки достаточно мяса, поскольку многие из них обменяли свое оружие и ловушки на виски Вандруффа. Они оплакивали потерю на своих полях маиса, рассыпчатой кукурузы, спелых тыкв и кабачков. Однажды ночью пять женщин перешли реку в обратном направлении и вступили на свою старую землю, чтобы собрать немного замерзших початков кукурузы, которые они посадили прошлой весной. Белые поселенцы заметили их и жестоко избили.

Несколько ночей спустя Черный Ястреб с товарищами прискакали обратно в Рок-Айленд. Они набили мешки зерном с полей и ворвались на склад, чтобы забрать тыквы и кабачки. В течение ужасной зимы бушевали дебаты. Киокак, вождь, утверждал, что действия Черного Ястреба спровоцируют приход белых армий. Новая деревня, конечно, это не Саук-и-нук, но здесь тоже можно жить, настаивал он, а присутствие моокамоновна другом берегу реки означало рынок сбыта меха для охотников-сауков.

Черный Ястреб же отвечал, что бледнокожие вытеснят сауков как можно дальше, а затем уничтожат их. Единственным выходом было сражаться. Единственной надеждой для всех краснокожих людей было забвение межплеменных распрь и объединение всех, от Канады до Мексики, с помощью английского Отца, против более страшного врага — американцев.