Шаман

Гости подхватили столы с грязной посудой и отнесли их туда, откуда взяли перед началом пиршества. Вечный поставил на месту ширму, скрывшую столы от любопытных глаз. Брейгель все же попытался занять положение у стены, позволяющее ему краем глаза видеть спрятанные за ширмой столы.

– Ты напрасно стараешься, – погрозил квестеру пальцем Вечный. – У тебя все равно ничего не получится.

– Почему? – растерянно взгляну на него стрелок.

– Потому что за ширмой уже ничего нет.

Брейгель тут же посмотрел за ширму – но там, действительно, ничего не было!

– Это потому что вы отвлекли меня, – обиделся квестер.

Вечный снисходительно улыбнулся.

– Ты знаешь, сколько раз я сам пытался выяснить, как все это происходит? Поверь мне, это пустая трата времени. Если бы тебя не отвлек я, случилось бы что-нибудь другое. Например, тебе на нос сел бы комар.

– Здесь нет комаров!

– Специально для тебя один непременно бы нашелся, – улыбнувшись, Вечны сложил пальцы так, будто вознамерился щелкнуть собеседника по носу. – А, может быть, на улицы взорвалась бы петарда, что заставило бы тебя на миг оглянуться. Или у тебя на глазу вдруг вскочил бы ячмень! Поверь мне, что-нибудь непременно бы случилось.

– Почему?

– Потому что есть вещи, которые никто не должен знать. А вопросов, на которые не существует ответов…

– Лучше не задавать, – закончил Брейгель.

– Молодец, – похвалил его Вечный. – Лет через триста из тебя выйдет толк. Если, конечно, доживешь.

Глава 33

Странно, но никто, включая бдительного Камохина, даже словом не обмолвился о том, что надо, мол, установить дежурство. Все почему-то были абсолютно уверены в том, что этой ночью с ними ничего не случится. Что уж тому было причиной – сказать трудно. Может быть, роскошный ужин, что устроил гостям Вечный, и та добрая атмосфера взаимопонимания,что царила за столами. А, может быть, ощущение защищенности исходило от высоких стен, за которыми они находились. Как бы там ни было, ночь прошла спокойно.

Рано утром дверь распахнулась настежь и на пороге африканского охотничьего бунгало, где на шкурах вповалку спали гости, появился Вечный.

– Просыпайтесь, беспечные! – объявил он громогласно. – Иначе просите все на свете! И ифриты сонными унесут вас в Царство Вечной Тьмы!

Пока гости поднимались и занимались утренним туалетом, по уже знакомой схеме был приготовлен завтрак.

Следуя примеру хозяина, все решили обойтись легким завтраком – салатиками, творожками, йогуртами и сырами. Да, и ужин, надо сказать, был столь сытный, что воспоминания о нем еще не до конца развеялись. Один только Зунн снова попросил фальшивого зайца, сказав в свое оправдание, что здесь он в точности такой же изумительный, как и тот, что в детстве готовила ему фрау Марта.

Ели торопливо, поскольку засиживаться за столом никто не хотел. Всем хотелось наконец-то при свете дня взглянуть на удивительное место, в котором они оказались. Называйся оно Страной Совершенства, Центром, Библиотекой… Или еще как. Наверное, в каждой культуре существовало свое название для этого места: Шамбала, Агартха, Беловодье, Асгард…

Солнце сияло, как начищенный таз – словно и не было ночью никакого дождя. На мостовой не было не то что луж – ни одного влажного пятна. Небо укрывало весь мир своим просветленно-голубым куполом, лишь кое-где Великий Художник коснулся его своей легкой кистью с белой краской.

Дом, в котором госте провели ночь, представлял собой большой полукруглый купол, пронзенный тремя высокими, тонкими, витыми, словно рога единорогов, башнями, образующими вершины равнобедренного треугольника и уносящими свое остроконечные вершины высоко вверх, едва ли не выше городской стены. В том, что это был город, хотя, может быть и небольшой, можно было теперь не сомневаться. Площадь была окружена еще тремя точно такими же куполами, вот только число башен, пронзающих их, было разное. На трех уровнях, на высоте пяти, восьми и двенадцати метров все башни были соединены между собой легкими, кажущимися воздушными мостиками. Вроде тех, что южноамериканские индейцы плетут из травы и перебрасывают через бездонные ущелья. Вот только мостики в Библиотеке не раскачивались на ветру. Две улицы уходили между куполами, за которыми виднелись другие строения, не менее причудливой формы. Туда же тянулись и мостики от башен, стоящих на краю площади.