Шаман

Виктор Осипов был мало знаком с магической практикой. Да, можно сказать, он вообще ничего о ней не знал, кроме самых общих мест, о которых известно всем и каждому. Вся эта информация была почерпнута по большей части из книг и фильмов. Да, еще из сказок, знакомых с детства, разумеется. Поэтому он понятия не имел, что делают аборигены, и какова конечная цель их колдовских песнопений. Но уже по тому, как странно они звучали, можно было предположить, что таким образом шаман хочет ввести себя в состояние транса. А, может быть, не столько себя, сколько зрителей. Ведь, как известно, конечная цель колдуна, так же, как и фокусника – заставить зрителей видеть не то, что есть на самом деле. А для этого требуется отвлечь их внимание. Поначалу Осипов думал, что Время Сновидений – это некое сакральное место в глубине скалы Улуру, почитаемой аборигенами, как культовый объект, а, может быть, и глубоко под ней. У примитивных народов была куча времени на то, чтобы строить пирамиды, высекать гигантские рисунки на каменных плато и рыть туннели, ведущие в логова духов и миры призраков. Потом, когда стало ясно, что Черное Зеркало – это пространственно-временной разлом, Осипов решил, что шаман предложит им пройти сквозь разлом, уверяя, что таки образом они гарантированно попадут во Время Сновидений. Когда же и это предположение не подтвердилось, Осипов укрепился во мнении, что Ной попросту собирается их одурачить, показав какой-нибудь из своих «колдовских» фокусов. И, похоже, все к тому шло. Зунн же, при всех его организаторских способностях, похоже, отличался легковерием, свойственным многим энтузиастам, с легкостью готовым считать подтверждением своих оригинальных теорий все, что сходу не находит более вразумительного объяснения.

Меж тем, в однообразные выдохи «Хум… Хум… Хум…» – что бы они не означали, – Ной начал вплетать отдельные слова на языке аборигенов. Сначала он сам произносил слово, а затем, после трех-четырех «Хум!..» Лиам и Ксавьер повторяли его. Слов становилось все больше, и вскоре это уже стало похоже на пение, наложенное на ритмичный рефрен:

– Хум… Хум… Хум…

Внезапно Ной взмахнул рукой и пение оборвалось.

Люди, стоявшие вокруг и слушавшие размеренное пение аборигенов, как оказалось, сами не отдавали себе отчета, насколько оно захватило их. Как только пение оборвалось, каждый почувствовал себя будто падающим в Пустоту. Некоторым даже пришлось взмахнуть руками, чтобы сохранить равновесие. Ощущение был очень странное – словно звуки, издаваемые аборигенами, служили для них опорой. Или даже, лучше сказать, нитью, туго натянутой струной, упруго вибрирующей в такт жизненному ритму. И, как только ее не стало, все обернулось иллюзией.

Тишина будто обрушилась с потолка на головы укрывших под сводами пещеры.

– Ух, ты! – беззвучно выдохнул Брейгель.

Быстро проведя ладонью по лицу, он посмотрел на стоявшего рядом Камохина. Лицо стрелка было похоже на неуловимо медленно оплывающую восковую маску. Брейгель осторожно тронул его за локоть и показал свой ПДА.

«В порядке?»

«Вроде…»

«Что это было?»

«Не понял… Но… В общем, зацепило…»

«Меня тоже»

Зунн выхватил из кармана чистую карточку и карандаш, быстро что-то нацарапал и протянул Орсону.

«Древняя магия!!!»

Англичанин поджал губы и молча кивнул. Он не собирался делать скоропалительных выводов. Он пока не понимал, что происходит, но ему снова стало интересно.

Ной тем временем достал из кожаного мешочка на поясе пакаль и положил его на пол, прямо перед собой, рисунком вверх. Лиам и Ксавьер принялись делать быстрые пасы руками возле лиц. Они перемещали ладони сверху вниз, слева направо, и при этом очень быстро, совершенно бессистемно шевелили кончиками пальцев, так что создавалось впечатление, будто каждый из них живет своей собственной жизнью.

Ной произнес какое-то длинное, протяжное слово со множеством гласных, при первых же звуках которого племянники замерли, как в детской игре. Ной прижал пакаль ладонью и начал двигать его в сторону разлома. Он перемещал пакаль очень медленно и при этом без умолку, очень быстрой скороговоркой говорил что-то на родном языке. Когда рука оказалась полностью вытянутой, Ной, продолжая говорить, начал всем телом наклонятся вперед. Лиам и Ксавьер неподвижно сидели на корточках, держа перед лицами ладони с причудливо выгнутыми пальцами, а Ной все ниже склонялся к полу. До тех пор, пока не оказался лежащим на нем в весьма причудливой и, судя по всему, крайне неудобной позе. Правая нога его была прижата к ягодице, левая откинута в сторону почти под неестественным углом, левая рука согнута в локте и притиснута к ребрам, а правая до предела вытянута вперед.

Осипов готов был поспорить, что когда Ной отнимет ладонь от пола, пакаля под ней не окажется.

Но он ошибся.

Ной вновь удивительным образом изменил местоположение своего тела в пространстве, как будто перетек из распластанной по полу позиции в сидячую. Пакаль же остался лежать на каменном полу в метре от разлома.