Шаман

И когда в голове впервые звучит такой вопрос, то вселенная нагло рисует на песке под ногами крошечную стрелочку совсем в другом направлении. «Туда посмотреть не пробовал?»

«Не пробовал, мне страшно. Меня никто не поймет и не поддержит. От меня отвернуться все те, кто видел во мне врача».

А стрелка все еще темнеет на песке и никуда не исчезает. «Туда».

И быть может все, что случилось с Ириной, было задумано ради одного момента. Вселенная привела ее в дом посреди тайги, лишила связи, поссорила с отцом, через духов заставила Изгу ошибиться дверцей шкафа и позволить ей прочитать записи, чтобы под ее ногами нарисовалась маленькая стрелочка «художник». Или журналист, архитектор, скульптор, музыкант. Быть может, дело вовсе не в предназначенности друг другу, а в том, что лежит на пути к нему? Изга нашел себя, теперь очередь Ирины.

«Бред», — засмеялись зловредные духи, и шаман привычно от них отмахнулся. Вселенная — умная барышня, но она часто повторяется в своих приемах. Все, о чем он сейчас думал, написано в ежедневнике с перфорацией на кожаном переплете. Сейчас он стоял корешком, но Изга помнил, что на второй полке примерно пятый справа.

Четвертый. Шаман ошибся, а Ирина взяла верно. Под руку толкнули.

Теперь можно и за углем сходить.

— Это тоже искусство, — рассказывал шаман, — но суть его в том, что каждый сложный узор состоит из нескольких простых элементов. Выучить их может даже новичок. Ошибок здесь не бывает, неудачных работ тоже. Слишком абстрактная работа, её не с чем сравнивать, чтобы сказать «хорошо» или «плохо».

— Занятно.

Я пригрелась у него под боком и нагло положила голову на плечо. Путешествие по тегам социальной сети открывало какой-то новый мир. Иногда я заходила в профиль художников и смотрела, чем они занимаются. «Милионники», конечно, только рисовали, а «простые смертные», если рассказывали о себе, то поражали воображение. Учителя, врачи, адвокаты, патологоанатом и специалист по проектированию инженерных сетей.

— Да, но это хобби, — возразила я. — Оно меня не прокормит.

— Нет, — честно ответил шаман. — Сейчас точно нет. Зато сделает счастливее.

Я хмыкнула на этот раз чуть расстроенно и выключила телефон. В голове по-прежнему звенела тишина. Все старое из нее вытащили, а новое положить забыли. Ничего, дома что-нибудь придумаю. Билеты бы забронировать, но сил на них уже не осталось. Это же надо вставать, искать сумку, в ней паспорт, заходить на сайты бронирования, вспоминать логины и пароли от личных кабинетов. А можно завтра? Одна ночь у меня точно есть. Позже отец все равно выйдет на связь и начнет орать, я хотела еще немного пожить без него.

Жаль, с шаманом уже ничего не получится, мы просто не успеем. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Но я была благодарна за то, что он остановился. Прощаться будет легче. Но сейчас даже думать об этом не хотелось. Я закрыла глаза и услышала шепот над ухом:

— Засыпаешь? Постелить тебе на диване?

— Нет, подожди, а ужин? А поговорить? — я очнулась мгновенно. Сожаление, что мы расстанемся, уже отзывалось горечью. Было что-то важное, что я хотела узнать перед тем, как уеду. Я даже поклялась, кажется. — Как ты стал шаманом? Я имею в виду не решение, а сам процесс. Просто взял бубен и стал в него бить?

— Нет, — улыбнулся Изга. — Ты уверена, что хочешь знать? Ладно, хорошо, я расскажу, но давай пока без ужина. Подробности уж больно не аппетитные. Боюсь, тебя будет тошнить.

— Нагнетаешь? Не сочти меня маньяком или извращенкой, но заинтриговал. Рассказывай!

Глава 10. Посвящение в шаманы

Он не спешил, не смотрел на время каждые пять минут и не сверялся с графиком. Просто жил по внутреннему ритму. Вернее, все вокруг тянулось за шаманом и двигалось вместе с ним. Пауза вышла сочная. Изга вымыл руки, вытер их полотенцем и оперся о край стола. Я только что осилила три полных ежедневника. Меня должно было тошнить от шамана. От его мыслей, взглядов, особой манеры строить фразы и цеплять их друг за друга незаметными крючками. Должно было выворачивать наизнанку от идеи узнать что-то еще, но нет. Мне было мало. Мне отчаянно не хватало того, чтобы он произносил слова своим голосом. Чтобы они расцветали от его мягкого тембра и наполнялись дополнительным смыслом. Вторым, третьим, десятым. Фразы-косы, фразы-тугие жгуты.

Черт, да я дрожала от нетерпения. Такая особая лихорадка, будто подхватила простуду. Еще тридцать семь, ты на ногах, стыдно жаловаться и просить больничный, но мир вокруг уже нереален. Туман, какой бывает, когда смотришь на зажженную лампу сквозь ресницы. Силуэты плывут, ватой закладывает уши.

В доме было тихо. Во всей ночной тайге было тихо. Она жила голосом шамана.

— И все-таки, — осторожно начал он. — Я буду готовить и говорить, а то мы до утра не поедим, хорошо?

— Да.