Шаман-гора

«Эх, Луиза, Луиза! Что только ради тебя не сделаешь? А может быть, это надо мне? И я лишь кривлю душой?» Ведь меня действительно какая-то непонятная сила тянет назад, к Шаман-горе.

В этом был некий тайный, пока необъяснимый смысл моего перемещения во времени.

— Ну что ж, весьма похвально, молодой человек. И просьба ваша выполнима. Мне, как ответственному за все дела по переселенцам, необходимо усилить охрану ещё десятком солдат и отправить кое-какие грузы в Софийск. Там работает одна рота нашего батальона. Вот вы и пойдёте старшим этой команды.

— Слушаюсь, господин майор, — радостно вытянулся я.

— Люди с вами пойдут опытные. Так что вы, голубчик, шибко там не усердствуйте. Они и сами знают что делать.

— Всё понял. Не подведу.

— Можете быть свободны, — отпустил он меня.

Два дня мы отдыхали на Хабаровском посту. За это время я обошёл все улочки, осмотрел деревянные постройки поста.

Мне не хотелось упускать подаренный судьбой шанс увидеть собственными глазами, с чего начинались города сто тридцать лет назад. Мне-то уж было с чем сравнивать.

А начинался он, как и все «рассейские» города, которые были до и которые будут после, с крепкого забористого мата, а там ли мы начали рубить, или следовало чуток правее? Со стука топоров, визга пил, дыма пожогов, временного жилья в виде казарм и бараков. Насчёт быта и отдыха тоже полная гармония. Только у них была гармонь и балалайка, с плясками до упаду. А у нас магнитофон и танцы на износ. Женский вопрос одинаково остро стоял во все времена. И решался он старыми кардинальными методами — битьём морд соперникам и коварным изменщицам.

Моим добровольным гидом оказался Егор Загоруйко. Его желание всем угодить в данном случае оказалось мне на руку.

Благодаря приказу Дьяченко о нашем новом назначении, нас оставили в покое и к работам не привлекали. Лишь Батурин, проявляя чрезмерное служебное рвение, докучал своей мелочной опёкой. Но теперь его вредность была мне совершенно до одного места. Я хоть уже и не поручик, а всё одно — ваше благородие.

Вот и сейчас я вместе с Егоркой расположился на любимом месте отдыха современных хабаровчан — Амурском утёсе.

Заросший девственным лесом, он совершенно не походил на тот утёс, с которого я когда-то любовался пляжем и речным вокзалом.

И мимо него не плыли красавцы-теплоходы и не сновали мелкие катера. Вот это-то и было дико.

Сейчас воды Амура были пусты и угрюмы, а на месте городского пляжа гомонила цыганистая орда переселенцев. От самого утёса и выше по Амуру вся прибрежная полоса была усеяна плотами, баржами и даже пароходами нашего сплава, а завершали всё это великолепие невесть откуда взявшиеся два небольших деревянных кораблика. Это я понял по ощетинившейся пушками палубе.

— А это что за чудища? — ткнул я рукой в сторону кораблей.

— Это есть канонерские лодки, — гордо ответил Егорка. — Построены солдатами нашего батальона по приказу его превосходительства генерал-губернатора. Только в этом годе на воду спустили. Махины ить, я тебе скажу!

Я с сомнением посмотрел на деревянную броню нелепых корабликов и в то же время почувствовал гордость за наших предков.

Не боялись ведь воевать на таких корытах! Да не просто воевать, а побеждать! Ещё и новых землиц для державы добывать. Затем я перевёл взгляд на берег и увидел там столпотворение.

По берегу сновали предприимчивые торговцы разных национальностей и социальных прослоек. Все что-то меняли да ещё и радовались удачной сделке. По-нашему, по-русски, удачная сделка — это когда кто-то кого-то надул. В этом торге меня удивляло только одно: что можно было менять обнищавшим за время такого тяжёлого пути людям?

В том месте, где мы с Егором нашли временный приют, все ветви на деревьях были увешаны разноцветными тряпицами и кусочками звериных шкур. Этот обряд мне был известен. Таким образом посетители замаливали духов и просили у них удачи.

Я обратил внимание на чугунную ёмкость, стоявшую здесь же.

Банное корыто, что ли? Так воду на такую верхотуру замучаешься носить.

— А это для чего? — кивнул я на бадью.

— Это корыто для упокоения живых тварей и протчих животных, которых туземные шаманы умерщляли и клали сюда, для успокоения своих богов, — затейливо, но вполне доходчиво ответил солдат.

— Да ты, брат, и в религии силён, — усмехнулся я.

— Да кака-то религия, — снисходительно махнул он рукой. — Непотребство одно. Одно слово, язычники.

— А ты знаешь, что наши предки тоже были язычники? — мне стало интересно.

— Да ты чо? Бог с тобой, — испуганно перекрестился солдатик. — Скажешь тоже.

Я обречённо махнул рукой на Егоршу и внимательней поглядел на чан. Откуда он мог попасть в эти места и сколько ему лет?

Ведь нанайцы металла не знали. И что в них делали шаманы?

Вероятнее всего, разделывали и варили животных, а может быть, употребляли в сыром виде. Я знал, что нанайцы очень ценили человеческую жизнь, поэтому человеческих жертв богам не приносили. Они даже проводили некую параллель равенства между духами и людьми. В своих умозаключениях насчёт равенства бога и человека у них прослеживалась некая логическая цепочка.