Шаман-гора

— А меня отец прислал, — сообщила она. — Когда ты две ночи назад стал кричать во сне и говорить всякие непонятные слова, наши бабы и говорят: «Это лихоманка его скрутила».

А папаня сказал: «Давайте, девки, уважьте солдатика. Спас он вас от судьбинушки лютой. Теперь ваша пора приспела. Вот мы с Катериной по очереди около тебя и сидим, — закончила Луиза и почему-то покраснела.

«Что-то здесь не то», — подумал я, но вслух спросил.

— Так я что, уже трое суток пролежал? — мой голос прозвучал чуть громче, чем следовало.

— Тс-с, — прижала пальчик к моим губам Луиза. — Трое, трое. Лежи тихо, заполошный. Всех перебудишь. Я с тобой до самого утра буду, а после меня Катерина придёт.

— А сейчас, получается, ночь?

— Полночь уже, — утвердительно кивнула девушка.

— О, так у нас с тобой целый вагон времени. И что мы будем делать?

Мой взгляд был красноречивее всяких слов. Луиза беспомощно отвела глаза в сторону. Её щёки стали пунцовыми.

— Больной будет спать. А я буду рядом, — ответила она еле слышно.

— В смысле спать рядом со мной? — спросил я невинно.

— Господин поручик, не смущайте бедную девушку. Ради тебя я готова на всё. Но ты ведь знаешь, что вокруг нас люди, — вдруг решительно ответила она и посмотрела мне прямо в глаза.

Отметая всякие попытки сопротивления, я рывком притянул её к себе.

— Как же я по тебе истосковался, — прошептал я, задыхаясь.

— Каждый день видеть тебя и не иметь возможности даже прикоснуться. Боже, какая это мука!

Я приник к её губам. Луиза сначала робко, а затем всё жарче и жарче отвечала на мои поцелуи.

— Нет, нет, — неожиданно её ладони упёрлись в мою грудь.

— Я, наверное, заразный, — обидчиво протянул я. Но затем понял, что девушка права, а я просто застоявшийся кобель.

— Дурачок ты, хоть и ваше благородие, — с тоской произнесла девушка.

Я приподнялся и сел. Спина опёрлась о податливую стенку брезентовой палатки.

— Где мы? — спросил я.

— Мужики тебе отдельную палатку на плоту поставили, чтобы никто не беспокоил, пока ты хворый. Поначалу тебя хотели солдатики, которым ты командир, к себе забрать. Но мы всем миром отстояли, — обстоятельно поведала мне Луиза.

— А вообще, где мы? — спросил я снова.

Девушка поняла и ответила: — Ой, Мишенька, оказывается здесь столько много гольдских сёл, просто диву даёшься. Но народу там мало проживает. Детей вроде бы много, но до взрослой поры доживают единицы. А сейчас мы стоим рядом с их селом Челачи.

Это название мне ничего не говорило. Но, судя по времени, что мы отошли от Хабаровки, и по тому, сколько я провалялся, мы должны быть примерно посредине между Хабаровском и Комсомольском. То есть где-то в районе озера Болонь.

— Ладно, — махнул я рукой, — завтра разберёмся. А что поселенцы?

— Вот глупая, — шлёпнула себя ладонью по лбу Луиза. — Главного-то и не сказала. Вятских и воронежских уже всех по берегам расселили. Остались только мы да пермские.

— Ну вот, — огорчился я, — столько вместе пройдено, а самого главного и не увидел.

— Не переживай, родненький, — успокоила меня девушка.

— Которые тебе знакомыми были, кланяться велели. А так всё по-старому. Степан все пороги обтоптал да Алонка всё тебя караулит. День и ночь от палатки не отходит.

На душе стало приятно. Всё-таки я нашёл в этих временах настоящих друзей. Но тут вдруг до меня дошло.

— Мангрены до сих пор плывут с нами?

— С нами, с нами. Говорят, что пока командира не выздоровеет, они корни бросать не будут. Шибко удачливый командира. Без его благословения удачи не будет, — передразнила она ехидно.

— Вот черти! — я улыбнулся. За тонкой брезентовой стеной слышался плеск набегавших на прибрежные камни волн.

— Приоткрой вход, — попросил я.

Луиза выполнила мою просьбу и присела рядом. Я прижал её к себе, и мы замолчали. Девушка искоса бросала на меня испытывающие взгляды. Я делал вид, что чертовски заинтересован панорамой звёздного неба.

— Ну, хватит, да, — первой нарушила тишину девушка.

— А, что? — словно только сейчас заметив её, вздрогнул я.

Луиза ткнула меня в бок кулачком.

— Нехороший.

Я перехватил её руку и поднёс к губам. Девушка не сопротивлялась. Словно умудрённая долгим жизненным опытом женщина, она снисходительно смотрела на меня.

«Не заводись», — сказал я себе.

— Миша, расскажи мне что-нибудь о себе, — попросила она, вновь прижавшись ко мне.

— Чур, ты первая. Я уже и так о себе много чего понарассказывал. Аж самому страшно. А о тебе, кроме того, что ты обучалась с хозяйскими детьми, ничего не знаю.

— А ничего больше и не было, — задумчиво произнесла Луиза. — Я вот сейчас вспоминаю свою прошлую жизнь, и мне кажется, что я, пока тебя не встретила, и не жила вовсе. Словно вся моя предыдущая жизнь была подготовкой для встречи с тобой.

Нахлынувшая нежность заполнила грудь. Дыхание перехватило. Меня любят, и любят без дураков, по-настоящему, как может любить только русская женщина. Где-то в глубине души ворохнулся самовлюблённый червячок: «Вот он я какой! Сумел влюбить в себя такую раскрасавицу. Небось, вокруг их хаты парни все заборы пообломали».