Шаман-гора

— Оно, конечно, вы там, твоё благородие, привыкли к напиткам благородным, поэтому и в мыслях у вас такие завороты. А мы самогон да спирт употребляем, и мысли у нас попростее. Вообще-то, бедовая у тебя башка, Мишаня, но мне ндравится.

Алонка и Менгри, восприняв наши рассуждения как команду к действию, побежали собирать вещи. Было решено, что мы на вёсельных лодках уходим вперёд каравана, заходим в озеро, устраиваем там все дела, а затем нагоняем караван. Сидя в палатке, план казался простым и вполне выполнимым. А как будет на самом деле, жизнь покажет.

Глава 22 Путешествие на озеро Болонь

— По всему видать, места здесь действительно на пропитание богатые, — пробурчал Степан, прихлопнув на шее очередного комара. — Это ж надо, не комары, а летающие собаки.

Действительно, комары здесь были откормленные и до нашей крови шибко охочие. Мы сидели у костра, и даже едкий дым не спасал от лесных «мессершмиттов». Расположились мы на берегу протоки Сий, что через протоку Серебряную соединяет озеро Болонь с Амуром. Всё вышло так, как я и предполагал. Когда я подошёл к старшему сплава и доложил, что по приказу господина майора Дьяченко должен обследовать протоки к озеру Болонь на предмет возможной проходимости больших судов, то тот махнул рукой.

— Поступай, братец, как тебе приказано. То дело господина майора. А сколько людей вы возьмёте в экспедицию?

— Казака Степана Кольцо да туземцев в проводники, — ответил я.

— А хватит?

— Вполне, господин капитан, — ответил я.

На этом все вопросы с экспедицией были решены. Капитан пожелал мне удачи, но попросил долго не задерживаться.

— Постарайся, голубчик, нагнать нас до расселения пермских крестьян, — сказал он на прощание, и мы ушли вперёд каравана.

Гораздо трагичнее вышло прощание с нашими зазнобами.

Катерина, так та вообще заявила Степану: — Щё, кобелина, нанайску девку пошёл себе искать?

Луиза, конечно, мне такого не говорила, но смотрела так, что я бы лучше атаку афганских моджахедов выдержал, чем её взгляд.

А когда нам удалось остаться наедине, решительно объявила, что пойдёт вместе с нами.

— Ну, уж нет, девочка моя, — воспротивился я. — Это дело не женское, да и ты сама что уже забыла, как по тайге еле ноги передвигала?

— А мне с тобой ничего не страшно. Мне без тебя страшно, — заявила она, дерзко глядя в глаза.

Спасибо родителям, наставили дитя неразумное на путь истинный. Но трещинка первой размолвки меж нами пробежала.

Ну, ничего. Без расставаний не бывает встреч, и нет ничего приятнее встречи после разлуки. Я ей так и сказал. Поняла.

Прошло трое суток. Мы уже на берегу Сия. Завтра выйдем в озеро. Интересно посмотреть на стойбище Ачан при каменном веке. А может, там остатки крепости Хабарова? Вот было бы здорово! Варим уху из карасей и отбиваемся от комаров. Караси здесь такие большие, как нигде. Правда, чувствуется лёгкий запах озёрной тины, но всё равно — сказка. Едва мы разлили похлёбку по мискам, как послышался негромкий плеск вёсел, и на огонёк причалили две нанайские оморочки. Два нанайца — молодой и пожилой, радостно улыбаясь, поприветствовали нас.

До чего же безобидный и гостеприимный народ! Конечно, если не давать водки. В противном случае, только держись. Сразу вскипает чжурчженьская горячая кровь.

Нанайцы сказали, что они местные рыбаки, проверяли снасти. Мы пригласили их к столу. Они не отказались. Оказывается, русских они знали, и мало того, у них в стойбище жил русский купец.

— Пуснина принимай, манафактура давай, — сообщил молодой рыбак.

«Ишь ты, — подивился я, — даже слово «мануфактура» выговорил. А чего тут, в принципе, удивляться: деньги-то считать умеет даже не знающий счёта. Бизнес, мать его за ногу».

— Так вы из Ачана? — поинтересовался я.

— Мы нанаи. А предки наши звались ачаны, — солидно кивнул головой пожилой.

— Да нет же, стойбище Ачан, — поправил я его.

— Нет здесь такого стойбища. Давно живу. Не слышал, — заявил пожилой.

— Нету, нету, — согласно закивал головой молодой.

Я был в недоумении.

— А как ваше стойбище называется? — тупо спросил я.

— Сехардна, — ответил пожилой.

— Да, да, Сехардна. Совсем рядом, на берегу озера, — подтвердил молодой.

— А где Ачан, — продолжал тупить я.

— Нет Ачан, однако, — озадаченно ответил пожилой. — Есть Оджаль. Есть Джуен. Ачан нет, — виновато развёл он руками.

Заметив на себе пристальный взгляд Степана, я замолчал и уткнулся носом в миску. Интересно, что казак обо мне подумает? Скажет, что у парня от переутомления крыша поехала? «Ёлыпалы, — дошло вдруг до меня, — наверняка эту самую Сехардну после революции в Ачан переименовали. А я на бедных нанайцев наезжаю. Ну, тогда моя теория насчёт Ачанской крепости неверна. Где-то в другом месте казачки Хабарова маньчжурам кровушку пускали».

— Каков выдался год? — солидно поинтересовался Алонка у пожилого. — Все ли дожили до весны?