Шаман-гора

— Удачный был год. Рыбы много пришло. Зверь был. Пушнины в достатке добыли. Шаман камлал хорошо. Подарки богатые давали. Духи добрыми были. Вот только уже по весне Тэму Сэвэнсэл двоих ребятишек к себе забрал. Видно, не хватает ему там рыбаков для подводной рыбалки. А так всё хорошо.

— А кто такой этот Тэму Сэвэнсэл? — с трудом выговорил я непонятные слова.

— Это наши духи воды, — ответил старший.

— Не понял, — вслух изумился я. — А кто тогда Подя?

— О, Подя — это наш бог. Бог огня, — ответил серьёзно нанаец.

«Вот тебе на», — чертыхнулся я про себя. Я-то всю жизнь считал, что Подя — это бог воды. Чем больше живёшь, тем больше узнаёшь. Диалектика жизни.

— А слышал я, будто у вас прямо посредине озера стоит островок небольшой. Бывший вулкан, — вспомнил я местную достопримечательность — давно потухший вулкан Туф. Ещё будучи молодыми парнями, мы частенько приезжали туда отдохнуть и порыбачить. Когда мне показали плавающие камни, которых в изобилии было на этом острове, я был крайне удивлён. С виду камень как камень, а в воду бросаешь, он плывёт и не думает тонуть. Уже потом я выяснил, что эти камни — сгоревшая при выбросе лавы порода.

— Есть остров, однако, — подтвердили нанайцы. — Ядасен, однако, называется.

«Тьфу ты чёрт! Опять впросак попал, — подумал я, поймав задумчивый взгляд Степана. — Мы-то его Туфом называли. Всё, буду молчать и со своими скудными познаниями вперёд не вылезать. Спроси ещё у них: а как обстоят дела в Ванькиной Деревне? или: как там на станции Болонь Федя Костякин и Серёга Васько поживают?»

Я дохлебал свою уху и, ополаскивая котелок в тёплой проточной воде, прислушался к рассказу пожилого нанайца.

«Давно это было. Однако в те времена три солнца над землёй светили. Да так жарко светили, что под лучами палящего солнца камень становился мягким, словно речная глина. Не ведали тогда нани, когда им спать ложиться, когда на рыбалку и охоту выходить. Шибко плохо жили люди. Кета не доходила до нерестилищ. Вода в реках и озере была горячее кипятка. В те времена жила в одном нанайском стойбище молодая девушка Мамилчжи. Шибко красивая была. Молодые охотники целыми днями осаждали жилище отца этой девушки. Просили, чтобы отдал он красавицу им в жёны. Но гордая красавица отказывала всем приходящим женихам.

— Я войду в жилище того охотника, который избавит людей и всё живое на земле от нестерпимой жары. Только такой богатырь может стать моим мужем, — говорила она.

Долго никто не мог решиться попытаться избавить людей от неминуемой смерти. Но вот однажды появился в тех краях смелый охотник по имени Кадо. С первого взгляда влюбился он в прекрасную Мамилчжи.

— Я спасу людей от лютой смерти и завоюю твою любовь, — заявил он девушке. — Но не обманешь ли ты меня, красавица? Сдержишь ли данное слово?

— Я хозяйка своему слову, — гордо ответила Мамилчжи. — Но если ты сомневаешься, то я найду способ подтвердить надёжность своего слова.

Поверил молодой богатырь красавице и отправился выполнять обещание. Выкопал Кадо на берегу озера Болонь яму и спрятался в ней.

Наступил рассвет. И вот на востоке появилось первое солнце.

Кадо натянул свой богатырский лук и убил первое солнце. Упало солнце где-то за горами Сихотэ-Алинь прямо в бушующее море.

Следом за первым солнцем на небосвод вышло второе. Натянул свой лук Кадо-богатырь и, обрадованный первым успехом… промахнулся. Не успел он выстрелить во второй раз. Не стало солнце дожидаться своей смерти, а с быстротою сокола взлетело на небосвод.

Третье солнце, предупреждённое своим братом о поджидающем его богатыре, попыталось быстро проскочить мимо Кадо. Но богатырь не стал повторять ошибки. Он был начеку. И едва на горизонте появился краешек третьего светила, он тщательно прицелился и выстрелил. Тяжело раненное солнце решило отомстить своему убийце и упало прямо в воды огромного озера. Жар погибшего солнца прожёг в земле глубокую дыру, и оттуда хлынула раскалённая лава.

В огне этой лавы погиб богатырь Кадо, а на месте падения солнца образовался остров, который со временем люди назвали Ядасен.

Красавица Мамилчжи, не ведая о том, что Кадо погиб, увидела, как остывают расплавленные камни, и решила подтвердить верность своей клятвы, данной богатырю. Пока камни не остыли и не отвердели, она нарисовала на мягких, словно воск, скалах рисунки и слова любви и преданности отважному охотнику. После наступления холодов скалы отвердели и навеки оставили эти свидетельства человеческой любви и верности».

После того как нанаец закончил свой рассказ, мне вспомнились годы своего детства, проведённые неподалеку отсюда, на станции Болонь. Чудесные были годы.

— Хватит байками кормить, — прервал мои размышления голос Степана. — Пора на боковую.

— Погоди, Степан, — остановил я казака. — Ещё хочу кое-что спросить…

Степан пожал плечами и демонстративно стал укладываться рядом с костром.

— Скажи, отец, а почему Болонь? Почему такое имя дали этому озеру?

— Долго живу. Сам думал. Стариков спрашивал, и они сказать не могут.

— А как можно перевести дословно?