Шаман из космоса

Мира. Это твоё чувство вины (отходит от края, но всё-таки не спускается к собеседнику и даже не пытается сократить мучительную дистанцию). Ты всё ещё обвиняешь себя в смерти своих соулмейтов? (невозможно выдержать её проницательный взгляд. Быть может, она, как медуза Горгона, сейчас превратит его в камень. Чтобы защититься, Никите приходится опустить глаза).

Кит. Возможно… Я не знаю. Понимаю, что ничего не мог тогда сделать, и всё-таки…

Мира. Помнишь, Цепеш сказал всем, что может уйти из автобуса, потому что ему и так недолго осталось?

Кит (кивает. Он всё ещё не верит словам Миры и всё же где-то внутри себя уже знает правду).

Мира. Это значит, что тебе самому надоело чувствовать себя виноватым. Ты слишком устал от этого. Вот почему Цепеш выглядел таким больным и измождённым.

Кит. Но когда тётя Груша заступилась за него, он вроде бы даже обрадовался. Как будто и не собирался никуда уходить.

Никита вспоминает хищный взгляд ассистента. В ту минуту было сложно поверить в его искренность.

Мира. Это всё потому, что ты боишься. Иногда страх сильнее тебя, и ты не выдерживаешь… Именно поэтому Петя Трофимов так часто повторял слово «боюсь».

Кит (невольно улыбается). Это раздражало нахального мальчугана.

Мира. Конечно, ведь дети ничего не боятся. Страх – это чувство для взрослых.

Внезапный порыв ветра поднимает малиновые волосы девушки, и они напоминают разгорающийся костёр на фоне предзакатного неба. Никита делает ещё несколько шагов и видит лицо Миры так близко, что уже может протянуть руку и коснуться бледной кожи.

Кит. А как же… его история… Это всё выдумка?

Мира (первой протягивает руку. Тонкие пальцы замирают над головой человека, который запутался в паутине неразрешимых загадок). Неужели ты не помнишь? Это же твой сценарий!

Кит (улыбается и вдруг начинает смеяться. Мира подхватывает весёлую мелодию. Проходит целая вечность, прежде чем возвращается неабсолютная тишина).

Я на самом деле дурак…

Мира (тоже говорит шёпотом; и это первая реплика, которую она произносит вслух). Ещё какой! Кстати, надеюсь, ты знаешь, кто я? (проводит по волосам Никиты, и тот крепко обнимает девушку за плечи).

Кит. Конечно, знаю. Ты – мечта.

Мира (уточняет). Твоя мечта.

Кит (соглашается). Моя…

Крупная слеза скатывается по щеке юноши, и Мира вытирает его лицо, не переставая смотреть в глаза. Он никогда раньше не замечал, насколько она красива. Становится немного не по себе; Никита снова заливается краской, но всё равно не отводит взгляд.

Ещё одна вечность грациозной бабочкой опускается на запястье девушки-воительницы с ранимой душой. Юноша касается её тёплых губ и видит отпечаток слёз на щеке – будто клеймо, странная метка, от которой веет безысходностью. Он крепче обнимает девушку, но уже ощущает, как она отдаляется – с каждой секундой дистанция возрастает и в конце концов обязательно станет непреодолимой. В отчаянии Никита прижимает её дрожащие пальцы к губам. Она улыбается, но продолжает исчезать, и очень скоро на руке Кита остаётся только память о прикосновении. Он тянется к неуловимой Мечте, а она отступает. В печальных глазах отражается безграничная любовь… Неужели она не настолько всесильна, чтобы соединить родственные души? Никита ропщет на несовершенство мироустройства, а в ответ получает лишь молчаливый упрёк. На самом деле всё сделано правильно: так было, так будет и так должно быть здесь, на периферии миров, и сейчас, в вырванный из контекста отрывок времени. В глубине души шаман из космоса всё понимает и предугадывает бессмысленность следующего шага, но он не может сопротивляться обаянию последней попытки.

Кит. Как же я без тебя? (рука Кита неуклюже повисает в воздухе: он хочет провести по волосам печальной собеседницы, но не осмеливается. Она делает ещё несколько шагов назад).

Мира. Не волнуйся. Ты справишься. Мечты имеют обыкновение сбываться. И это мой самый любимый момент.