Шаман. Охотник за планетами

– Нас гонят как крысу! Как крысу в тупик! – прорычала Нинель во время короткой передышки, заклеивая перевязочным гелем наполовину отодранный кусок кожи над левой бровью Аккера. – Вы же видите – они даже не пытаются нас взять, так, постреливают в потолок, чтобы мы не стояли на месте.

Она указала тубой с гелем вверх.

– Здесь даже вентиляционных ходов нет, если мы вздумаем вжиться в роль крыс окончательно. Все продумали, сволочи.

– И что будет там? – Отец Федот мотнул головой куда‑то вперед.

Аккер поморщился.

– Ловушка, в которой нас можно попытаться взять живьем… Что же еще… Яр! Посмотри по плану, что впереди?

– За тем углом коридор идет метров триста без ответвлений… и упирается в некий экспериментальный реактор.

– Атомный?

– Кто ж знает… Реактор, похоже, непростой – коридор идет зигзагом и три поста охраны. Или нас убьют по дороге…

– …или пропустят к этой штуке и загонят внутрь. Что‑то еще по реактору?

Яр помотал головой.

– Никакой дополнительной информации.

– Ну что ж, реактор – это само по себе неплохо. Всю жизнь мечтала, чтоб меня спалили как полено в топке, – Нинель со злым щелчком сменила магазин винтовки. – Пошли, по крайней мере, выясним, куда нас ведут.

Все три поста охраны, по мысли архитектора Тумалы предназначенные для того, чтобы максимально затруднить продвижение противника по ведущему к реактору коридору, были пусты. Их не потрудились даже заминировать. Посреди коридора валялась пустая пластиковая бутылка без крышки.

– Очень плохо, – констатировал Аккер.

– Думаю, в конце коридора даже дверь открыта, так нас дожидаются.

Яр внимательно посмотрел на священника и сказал:

– Отец Федот, вы еще можете оставить здесь оружие и вернуться назад. Если скажете, что мы вас тащили с собой как заложника, вам поверят.

Священник криво улыбнулся и с независимым видом уложил бластер дулом на плечо.

– Я же сказал вам, Яр, что меня интересует истина. И я не отступлюсь. Я иду с вами.

– И вы понимаете…

– Понимаю! – в несвойственной ему манере отрезал отец Федот. – Я не желаю стать мучеником, но и трусом не буду.

Помолчав, он повторил:

– Я иду с вами.

Нинель, мотнув головой, приготовилась что‑то ответить священнику, но в этот момент сзади грохнуло и с потолка посыпалась штукатурка.

– Нас торопят, – сказал Аккер. – Пошли, посмотрим, что нам приготовили здешние хозяева.

Широкие металлические двери в конце тупика, которым заканчивался коридор, были закрыты. Сканер сетчатки слева от двери, похоже, совсем недавно был разбит ударом приклада. Нинель скривилась:

– Мне это нравится все меньше.

Яр и Аккер переглянулись, и Яр, остановившись в паре шагов от дверей, чуть пригнулся и поднял руки с бластерами заградительного огня на уровень груди. Нинель и священник с оружием на изготовку метнулись к правой притолоке. Аккер коснулся сенсорной пластины под сканером сетчатки, и двери медленно разъехались в сторону. Изнутри потянуло горелой пластмассой.

Яр, чуть разведя руки в стороны, осторожно заглянул внутрь. Потом коротко кивнул, и они вчетвером вошли. Двери за ними с шелестом закрылись.

23

Большую часть огромного зала занимала наполовину утопленная в полу круглая громада реактора: полусфера, превращавшаяся в металлическую трубу, которая скрывалась в потолке. Внутренний пост охраны пустовал. Все здесь сияло белизной – и плитка под ногами, и стены, и столы, и стулья, и кожухи компьютеров.

Терминалы с рабочими местами занимали всю стену, большая часть из них была разворочена выстрелами из бластера. Под ногами хрустели осколки, по одному из белоснежных компьютерных кожухов лениво стекала на пол струйка иссиня‑зеленоватого пламени.

– Противопожарную систему я тоже отключил. Не слишком‑то приятно беседовать по шею в пене, лучше уж немного подышать дымом, верно?

Голос шел сверху. Фигура говорящего, казалось, висела в воздухе между полом и потолком.

– И не надо в меня так истово целиться, здесь силовое поле.

Мужчина в идеально отглаженной форме экспедиционного корпуса ордена Креста и Полумесяца безо всякого стеснения сплюнул, и лужица слюны расплылась по невидимой плоскости.

Нинель и Аккер опустили стволы, а отец Федот неожиданно сказал:

– А я вас знаю. Я видел вас в орденской комиссии… когда меня не приняли.

Мужчина улыбнулся.

– Все верно. В тот раз мне самому захотелось посмотреть на пастыря, так отважно превышающего свои полномочия, но не умеющего справиться с доверенной ему паствой. Одно из самых приятных занятий – наблюдать за человеком, который зашел слишком далеко. Причем смотреть на него и разговаривать с ним, когда он еще не знает, что уже прошел точку невозврата.

Улыбка говорящего стала еще шире, но улыбались только губы. Глядя в его синие глаза, Нинель почему‑то подумала о льдинках в глазах убитых, пролежавших всю ночь под холодным осенним дождем.

– Хочешь перед нами покрасоваться? – спросила она с усмешкой.

– А как же! Ведь сейчас мое удовольствие в четыре раза больше – я вижу сразу четырех людей, зашедших слишком далеко и еще не осознавших этого. Впрочем, а можно ли считать тебя, Яр Гриднев, человеком?

– Кто ты? – спросила Нинель.