Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Это лишний раз убеждало Иосифа Виссарионовича в правоте собственных выводов и неискренности западных держав. А раз так, то напрашивалось решение “от противного” – всеми силами избегать конфликта. Да и прочую массу сообщений и слухов – как раз из-за их слишком уж массового количества – Сталин считал плодом широкой кампании дезинформации, развернутой англичанами. О немаловажной подробности свидетельствует дипломат В. Бережков. Весной 1941 г., в преддверии войны, нацисты начали нагнетать атмосферу сообщениями о “советских военных приготовлениях”. Но сперва подобные сообщения появлялись в американских газетах, а уж потом их перепечатывали немцы – со ссылкой на американцев [13].

Сталин хорошо знал и о том, что в германском руководстве существует сильное прозападное крыло, с самого начала стоявшее за союз с Англией и Францией против СССР. И имел все основания предполагать, что подобные деятели обрабатывают Гитлера – так же, как в свое время обрабатывали кайзера масонские эмиссары в его окружении. Поэтому Иосиф Виссарионович силился переиграть западные державы и германских “западников” в этой борьбе. И если не избежать войны, то хотя бы отсрочить ее. Отсрочить до 1942 г. – к данному времени предполагалось завершить перевооружение армии новой техникой, обучить 800 тыс. только что призванных резервистов, коих пока можно было считать солдатами лишь условно.

С апреля 1941 г. советская дипломатия стала прорабатывать вопрос о личной встрече Сталина и Гитлера. Очевидно генеральный секретарь считал, что это позволит снять накопившиеся проблемы, развеять заблуждения и недоразумения. 7 мая 1941 г. он произвел перестановки в государственном руководстве – стал одновременно председателем Совнаркома. Многие политики расценили это как демонстрацию неизменности советского курса. Ведь при отставке другого главы кабинета могли сместиться и политические ориентиры, теперь же линия правительства и линия Сталина отождествлялись.

Николай II, стараясь предотвратить войну демонстрацией силы, объявил мобилизацию. Но как раз мобилизация стала для Германии поводом открыть боевые действия. Сталин и в этом отношении действовал противоположно. В мае Жуков выдвинул ту самую идею “превентивного удара”, но генеральный секретарь ее не стал даже рассматривать. И не разрешил разработку плана наступательной операции – потому что такая разработка неизбежно затронула бы широкий круг людей, различные уровни штабов, а утечка информации могла дать повод, которым воспользуются в Германии сторонники войны.

14 июня Тимошенко и Жуков доложили о сосредоточении у границ немецких дивизий, о необходимости привести войска в боевую готовность. Сталин ответил: “Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас все войска… Вы понимаете, что это означает войну?” – и сослался именно на опыт царской России в 1914 г. [59, 161] Вместо мобилизации последовало заявление ТАСС: “В иностранной прессе муссируются слухи о близости войны между СССР и Германией. Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым заявить, что эти слухи являются неуклюжей пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны”.Москва демонстрировала свою верность договорам, хотела вызвать ответные заверения со стороны Германии. Их не последовало.

Некоторые меры все же предпринимались. Не реагировать на столь явную угрозу было нельзя. Сталин тоже начал перебрасывать к границам войска из внутренних округов – 28 дивизий, 4 армейских управления. Но им ставились сугубо оборонительные задачи. И переброски начались с запозданием – эти соединения не успели даже разместиться и освоиться с новыми для себя районами действий. Слишком поздно, 19 июня, последовали распоряжения наркома обороны – с 21 июня вывести управления округов на полевые командные пункты, замаскировать аэродромы и другие важные объекты, рассредоточить авиацию, перекрасить машины и танки в защитный цвет [169]. Выполнить почти ничего не успели. И уж тем более поздно, 22 июня в 0 часов 30 минут в западные округа пошла директива: “В течение 22 – 23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев…” Впрочем, и в ней указывалось: “Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия”.

Но Гитлеру провокации были не нужны. Вторжение было давно предрешено и началось без всякого выискивания поводов, без объявления войны. Сталин хотел избежать повторения прежнего сценария – а война началась по другому сценарию.

40. КТО ШЕЛ НА РОССИЮ?