Шамиль

Выдающимся авторитетом в стане восставших являлся тесть Шамиля Джемал–Эддин Казикумухский. Среди лучших его качеств отметим гуманность; проявлялась она действенно. Джемал–Эддин сыграл большую роль в освобождении грузинского князя И. Орбелиани, плененного горцами. Вот как он вспоминает первый день свободы: «Раз вечером с радостью на лице пришел ко мне Джемал–Эддин и объявил, что завтра я могу отправиться на родину. На другой же день он пришел за мною, повел к себе на квартиру и напоил чаем»[23].

Большое участие принял Джемал–Эддин и в судьбе пленных грузинских княгинь. Старик навещал их, справлялся о здоровье, давал советы. В феврале 1855 года, незадолго до обмена их на сына Шамиля, Джемал–Эддин в очередной раз пришел к княгиням.

— Как здоровье у вас обеих? — спросил он княгиню Варвару Ильиничну-

— Сестра больна, — отвечала княгиня.

— Я это давно слышал. Мне жаль вас, но вы сами себя убиваете. Я не понимаю, зачем вы так отчаиваетесь. Ведь с самого начала мы говорили, что ничего худого не будет»[24].

Варвара Ильинична сомневалась, что когда-нибудь обмен состоится. Джемал–Эддин горячо проговорил: «Клянусь головой моей, что для вас все благополучно кончится. Шамиль хоть и решительный человек, но все же он сын мой!»

9 марта 1855 года, в день отъезда княгинь на родину, провожать их вышел Джемал–Эддин. Он стоял у дверей грустный. Сестры заметили старика. С полупоклоном они сказали ему, что очень хорошо знают и чувствуют, чем обязаны ему. Он ответил, как всегда, добродушно и скромно: «Бог да будет над вами! Будьте счастливы: вы много страдали».

Теперь несколько слов о другой стороне его деятельности. Вторая половина 50–х годов отмечена была рядом неудач в движении горцев. Когда в 1856 году пал Буртунай, Джемал–Эддин, заручившись поддержкой сыновей имама Джамалутдина и Кази–Магомеда, отправился к Шамилю с сообщением, что дальнейшая борьба не принесет успеха. Имам при всем уважении к тестю на этот раз не послушался его.

Как мы уже отмечали, Джемал–Эддин во все время Кавказской войны находился при дворе Шамиля, являясь членом Совета. Во время осады Гуниба он жил в ауле Телетль. Когда пленного Шамиля привезли в Те–мир–Хан–Шуру, туда же для прощания со своими детьми и имамом было дано разрешение прибыть и Джемал–Эддину. Они сердечно расстались с Шамилем. Своих детей Абдурахмана, Абдурахима и Зайдет, которые следовали в Россию, отец напутствовал добрыми словами и велел строго выполнять приказания и просьбы Шамиля.

После отъезда троих детей в Россию, оставшись с семьей, в том числе с сыновьями Сейду–Ахмедом и Бедави, Джемал–Эддин поселился в Нижнем Казанище у шамхала Абу–Муслима. После смерти последнего в 1861 году Джемал–Эддин решил уехать в Турцию. В этом ему особенно помог губернатор Чавчавадзе. В Тифлисе его приняла семья Орбелиани, не забывавшая о роли старика в обмене княгинь Варвары Ильиничны и Анны Ильиничны. 25 дней гостили Джемал–Эддин и его близкие в доме хлебосольных хозяев. Перед тем как расстаться, они одели своих гостей во все новое и дали экипажи и лошадей на дорогу. Из Карса дагестанец прислал теплое письмо, где сообщал, что благодаря любезности и помощи Орбелиани их доставили–в этот город, что он просит «не забывать его и его семью во все времена».

***

Мало сохранилось сведений о Кур–Эффенди, или, как его по–другому называют, Мухаммеде–Эффенди, выходце из аула Хойми Казикумухского округа. Он служил муллой в селении–Магарамкент и, может быть, им оставался бы всегда, если бы не один случай.

После, Аслан–хана ханом в Казикумухе стал его сын — Магомед–Мирза. Однажды он вызвал к себе Кур–Эффенди и, будто бы угощая, подал ему вина. Гость вежливо отказался. Магомед–Мирза потребовал, чтобы гость все-таки выпил. Кур–Эффенди, ссылаясь на свой сан, запрещавший употреблять спиртное, стоял на своем. Тогда хан приказал слугам избить гостя. Кур–Эффенди мужественно перенес побои и пытки. Взбешенный стойкостью муллы Магомед–Мирза, как это в свое время практиковал его отец Аслан–хан Казикумухский, велел слугам выколоть упрямцу глаза. Кур–Эффенди вырвали один глаз, другой же только поранили, причем так, чтобы хан не догадался о жалости слуг, и отпустили. При первой же возможности Кур–Эффенди бежал к Шамилю. Имам высоко оценил мужество и ум лакца и приблизил его к себе. С тех пор до конца Кавказской войны Кур–Эффенди командовал всадниками, занимал другие должности и был так близок к Шамилю, что иногда спал с ним в одной комнате. А это — честь, которой никто, кроме Джемал–Эддина Казикумухского — тестя имама, не удостаивался.

Зять имама Абдурахман называл Кур–Эффенди «вице–президентом». Кур–Эффенди садился ближе всех к имаму; при разборе вопросов первым почти всегда выслушивали его. Умер он в Кази–Кумухе, вскоре после сдачи Шамиля в плен.

***

Раджибиль–Магома, выходец из Чиркея, также считался членом Совета. Имам более всего уважал его за прямоту. Погиб Раджибиль–Магома во время артиллерийской дуэли в 1858 году. Другими сведениями о нем мы не располагаем.

***