Шамиль

Показали ему и местную гимназию. Шамиля встретил директор учебного заведения П. С. Бибиков. Гостей ознакомили с кабинетами. В одном из них бывшему имаму показали синицу, посаженную под воздушный колокол. Очень понравились Шамилю опыты с электрической машиной, хотя он после Тулы, Москвы и Петербурга уже ничему особенно не удивлялся. Зато в этот день он от души посмеялся, может быть, впервые после Гуниба: ему показали сферическое зеркало. Он захотел побывать на уроке. Его пригласили в младший класс. Дети искренне обрадовались знаменитому гостю. Стоя приветствовали его. Шамиль приложил руку к сердцу и сказал: «Салам». Он прошел по рядам, многих учащихся гладил по голове и ласкал. Ему подали стул. Шел урок русского языка. Имам был поражен, никак не мог понять, почему русские дети учатся своему же языку.

… В первый же месяц пребывания в Калуге Шамиля познакомили с «отцами» города — прокурором Н. П. Трузсоном, генералом Б. Ф. Грингоельдом, князем А. В. Оболенским, С. Я.Унковским. Более всего имам любил общаться с комендантом Калуги Василием Михайловичем Еропкиным. Дети полковника каждый раз приветствовали гостя радостными возгласами. Шамиль ласкал детей, давал им подарки. Видно было, что он очень скучал по своей семье. Вообще, прибыв в какую-нибудь семью, он первым делом осведомлялся у хозяйки, есть ли у них дети, просил их позвать, знакомился, дарил что-либо им, чаще всего конфеты, фрукты, ласкал их.

12 ноября 1859 года дом Сухотина был готов, и Шамиль переехал туда из гостиницы Кулона. Именитые граждане организовали по этому случаю хлеб–соль. Дагестанец не понимал, что это такое. Когда ему объяснили, Шамиль был искренне тронут и, в свою очередь, как это принято в горах, щедро угостил их. Первые день–два ушли на ознакомление с комнатами, обстановкой, двором, флигелем, обозрением видов, которые открывались со второго и третьего этажей. Увидя в одной из комнат бронзовые бюсты двух греческих философов, он попросил перенести их в свой кабинет. На вопрос, почему он так делает, Шамиль отвечал: «Хоть это были и умные люди, а все же я велю их убрать, чтобы жен не пугать».

Затем потянулась однообразная череда дней. Наконец, в январе 1860 года Шамиль получил радостное известие: едет семья. Затем прискакал гонец с сообщением, что вот–вот прибудут кареты с дагестанцами. Вечером 5 января при большом стечении горожан в Калугу въехали семь просторных экипажей. Шамиль все это время находился в доме. Он не вышел и тогда, когда кареты подкатили к дому. Имам от радости так разволновался, что обессилел, не мог подойти ни к дверям, ни к окнам и остался сидеть в кабинете. Приезжие по одному входили к нему и радостно приветствовали Шамиля. Для каждого из них имам находил теплые, задушевные слова. Женщины и девушки были укрыты чадрами, но он угадывал их по росту, походке, сложению.

— Это ты, Нафисат? — спрашивал он.

Всего вместе с прислугой из Дагестана прибыли 22 человека: сыновья

— Кази–Магомед, который ездил за семьей, и Мухаммед–шеффи, дочери Нафисат, Патимат, Наджават, Баху–Меседу и Сафият, внучка Магазат, жены — Шуанет и Зайдет, зятья — Абдурахман и Абдурахим, няня детей — Халуш, ее сын семнадцатилетний Омар, родственник Шамиля Дже–мал–Этдин Хусейн–оглы, служанки — Вали–кызы 50 лет, Фаризат 40 лет, Меседу 17 лет и слуга Хайрулла 35 лет. С них местным начальством было взято слово, что никто не попытается бежать и далее 30 верст от Калуги не уедет.

Родственник имама Джемал–Этдин последовал к Шамилю в Калугу, вообразив, будто в России имама станут истязать и мучить. Если это так, решил Джемал–Этдин, то и он рядом со своим имамом будет переносить лишения, чтобы этим облегчить участь своего любимца. Убедившись, что к Шамилю здесь отношение хорошее, горец через несколько месяцев возвратился на родину.

Омар, сын няни детей имама, приходился Шамилю родственником. Его считали рассудительным. У него была, если можно так выразиться, одна страсть — война. По молодости он не мог участвовать в битвах за родину. Теперь же по приезду в Калугу Омар тотчас обратился к приставу Руновскому с вопросом, не ведет ли Россия с кем-либо войны. Он хотел бы ехать на фронт.

… По окончании приема Шамиль дал указания, кто на каком этаже и в какой комнате станет жить. На первом этаже поместилась мужская прислуга, буфет, гардероб, комнаты сыновей имама. Второй этаж почти целиком находился в распоряжении Шамиля: кабинет, спальня, приемная зала, молитвенная комната. Третий этаж принадлежал женщинам.

Когда прошли первые волнения, первые рассказы, обменялись первыми впечатлениями, жизнь Шамиля стала более спокойной. Зимой он поднимался в 6 часов утра. Летом еще раньше — с первыми лучами солнца — в четыре. До обеда возился с семьей, спускался в небольшой садик во дворе или копался в книгах личной библиотеки. После обеда совершал прогулку в экипаже в сопровождении сыновей и пристава: ездили по городу или осматривали достопримечательности близ него.