Шамиль

Царское командование пристально и с беспокойством наблюдало за ростом влияния и действиями чеченского наиба. Оно понимало, что Ахверды–Магома — выдающийся военачальник и авторитет для горцев. В связи с этим целесообразно познакомить читателя с секретным предписанием генерала от инфантерии Головина генерал–адъютанту Граббе, отправленное 29 января 1841 года. Документ настолько привлекает наше внимание, что мы решили привести большую часть его: «По всем сведениям, полученным из Чечни, и по самому, впрочем, положению дел, можно полагать, — писал Головин, — что за хорошую плату найдутся люди, которые решатся на истребление Ахверды–Магомы. Нет сомнения, что через уничтожение этого предприимчивого сподвижника Шамиля мы избавились бы от одного из самых опаснейших его орудий и успокоение Чечни было бы тогда делом гораздо менее затруднительным.

Принимая это во внимание, я неизменным почел… — сообщал далее генерал, — предоставить вам право употребить… до двух тысяч рублей серебром… с тем, что хотя бы на первый случай пожертвовать часть денег из них без достижения еще цели. Я полагаю, что исполнение дела сего ближе всего возложить на генерал–майора Ольшевского, которого вы снабдите должными наставлениями и суммой денег…»[31]

Тот же генерал следующим образом оценил личность Ахверды–Магомы в письме к военному министру Чернышеву от 28 августа 1842 года: «Шамиль под названием имама считается главою и духовным властелином. Первым после него признается Ахверды–Магома, долженствующий заступить на его место в случае его [Шамиля — Б. Г.] смерти»[32].

Донесения тех лет пестрят сообщениями об ударах, наносимых дагестанцами по царским войскам, о том, что Чечня под руководством Ахверды–Магомы представляет из себя постоянно действующий вулкан. По решению Шамиля в 1843 году талантливый полководец был произведен в чин генерала (наряду с такими наибами, как дагестанцы Абакар–Кадий, Кибит–Магома и чеченцы Шуаип–мулла и Уллубий),

Преданный борьбе горцев за независимость, Ахверды–Магома заслужил всеобщее уважение — своих подчиненных и всех, кто общался с ним.

Будучи в плену у горцев, грузинский князь Илико Орбелиани однажды встретился с чеченским наибом, а также с военачальниками Шуаип–муллой и Уллубием. Об этом князь писал: «Шуаип–мулла и Уллубий ругали перед нами русских, говорили, что Шамиль, взяв нас в плен, доберется теперь до Клугенау и до Граббе, а потом… возьмет в Тифлисе и самого Сардаря… Эта хвастливая выходка сопровождалась общим хохотом… Ахверды–Магомет не принимал участия в этом разговоре»[33]. Затем, по рассказу Орбелиани, наиб подошел к князю и другим пленным, пригласил их сесть и объявил, что Шамиль за них хочет получить Джамалутдина — сына своего, которого он нежно любит. «Он надеется получить ею, — продолжал Ахверды–Магома, — и потому держит вас в таком месте, откуда вам трудно бежать… Но вы военные и не должны терять твердости духа, терпения и мужества…»[34]

Наиб Шамиля искренне посочувствовал пленным, сказал им много теплых слов, припомнил, как ему удалось бежать вместе с Шамилем из Ахульго, и на прощание подарил каждому по серебряному рублю. «В чертах лица его изображается, — вспоминал впоследствии Орбелиани, — доброта и хладнокровие, плотное телосложение показывает силу и здоровье, он одевается лучше прочих чеченских начальников»[35].

Блестящий тактик Кавказской войны и мужественный человек получил три серебряных значка. Один значок был особенным, такого не было больше ни у кого среди 60 тысяч солдат и офицеров шамилевской армии. На нем отлиты слова, специально составленные самим Шамилем: «Нет другого молодца, как Ахверды–Магома, и лучшей шашки, чем его шашка».

Погиб выдающийся наиб в 40–летнем возрасте в верховьях реки Аргунь у аула Шатиль в 1843 году.

***

Мулла и старшина аварского аула Телетль Кибит–Магома — одна из сложнейших фигур Кавказской войны. Он становится известным еще во времена первых двух имамов, но заметной фигурой Кибит–Магома стал лишь при Шамиле. Редко можно было найти такое сочетание личной храбрости с умением руководить людьми, какое обнаруживал этот человек. Царские генералы считали его соперником Шамиля по влиянию на дагестанские народы. Телетлинский мулла после провозглашения третьего имама какое‑то время не предпринимал никаких действий, наблюдая, как будут разворачиваться события, хотя у него уже был великолепный отряд воинов, а сам он не только знал наизусть Коран, но хорошо владел тактикой и стратегией боя.