Шамиль

Хаджио. Никакими доводами убедить Шамиля и его казначея в фантастичности названной суммы не было возможности. Хаджио даже старался доказать пленным княгиням, что цифра невелика: казначей достал где‑то газету «Русский инвалид» и принес ее грузинкам; в ней говорилось, что английская королева Виктория отдала кому‑то за пленников миллионную сумму. Хаджио считал, что и царица России должна заплатить за пленниц большие деньги. Каково же было удивление Хаджио, когда он, получив за пленных княгинь 40 тысяч рублей серебром, не мог вывести их даже на двух арбах — так велика была масса денег.

Бескорыстие, честность, доброта Хаджио снискали симпатии людей. Особое уважение к нему вызывает его решение добровольно уехать с Шамилем в Калугу.

В России Хаджио выполнял приблизительно те же функции, что и на родине. В основном он распоряжался деньгами. И, как прежде, самым поразительным было то, что казначей никогда не знал, сколько средств у него в наличии. Нередко получался перерасход, только однажды повздорил Шамиль с Хаджио на этой почве.

В Калуге необыкновенное удовольствие получал Хаджио от посещения театра, балов, вечеров, куда местное дворянство приглашало Шамиля и его близких. Имам никогда долго не задерживался на них. Вместе с ним уезжал старший сын Кази–Магомед. Оставались младший сын Мухаммед–Шеффи и Хаджио. Как только бывший имам покидал их, из очень строгих и смиренных они превращались в общительных и веселых людей. Русские находили Хаджио симпатичным. «Хаджио — красавец собой, — писал о нем И. Захарьин, — белоснежное лицо, обрамленное изящною, небольшою бородою, черные блестящие глаза и длинные ресницы, строгий профиль, алый рот, жемчужные зубы… среднего роста… на нем был шелковый бешмет, дорогого сукна черкеска, редкое оружие — шашка и кинжал…»[26]

Хаджио очень хотел научиться говорить по–русски. С усердием учился он и танцам. И добился своего. Через год он свободно владел чужим язы–ком, танцевал кадриль, и уже не одна дама томно вздыхала при встрече с ним. То ли в шутку, то ли в всерьез Хаджио говорил: «Все, что шариат запрещает, — хорошо, а что позволяет, — то все дурно».

С 1866 года, после присяги царю, Хаджио с разрешения имама выехал на родину, в Карату. Популярность его в Дагестане была велика. Казначея и близкого друга имама приходили слушать в Карату из самых отдаленных аулов. Из уст в уста передавались рассказы о Шамиле, о его житье–бытье, о семье имама, о порядках в России и о многом другом.

Хаджио знал русский язык, настроен был миролюбиво, и поэтому областное начальство решило использовать его авторитет на службе царю. Бывшего казначея имама назначили ункратлинским наибом. В 1871 году там началось восстание. По одной из версий, тогда в перестрелке погиб и бывший казначей. Останки его перевезли в Карату и похоронили в верхней части аульского кладбища, недалеко от могилы сына Шамиля — Джамалутдина.

НАИБЫ

В низамах Шамиля имеется раздел «Положение о наибах», состоящий из 14 глав. Главы очень сжаты, и полный их текст займет не более 3–х — 4–х машинописных страниц. Зато их содержание дает исчерпывающий ответ на вопрос о правах и обязанностях наибов.

Первая глава требует от наиба буквально следующее: «Должно быть исполнено приказание имама, все равно, будет ли оно выражено словесно или письменно, или другими какими‑либо знаками; будет ли оно согласно с мыслями получившего приказание или несогласно, или даже в том случае, если бы исполнитель считал себя умнее, воздержаннее и религиознее имама»[27].

Во второй главе говорится, что «на войну или на работу» надо идти «без лицемерия». Когда в чьем‑либо наибстве произойдет несчастье, «прочие наибы должны спешить на помощь… без промедления», — гласит третья глава. «Не должно наговаривать (одному наибу на другого) перед имамом, хотя бы они знали друг о друге в действительности предосудительные поступки», — указывает пятая глава. «Относительно охранения страны своей и границ, — записано в следующей главе, — нужно быть всегда начеку, днем и ночью».

Седьмая глава требует удерживать себя и подчиненных своих от взяточничества. В десятой говорится, что при отступлении в бою наибам нужно не бежать в беспорядке, не оставлять позади себя имама, а «напротив, они должны окружить его и не делать без него ни одного шагу…»

Одиннадцатая глава категорически запрещает грабить жителей населенных пунктов, куда прибывают войска наибов. Запрещая открывать секреты государства другим наибам, семье, братьям, тринадцатая глава заключает: «Когда будут открыты тайны, то дело дойдет до погибели».