Шамиль

Лазутчики доставили весть не из приятных: на Кавказ приехал с особыми полномочиями князь Воронцов. У него приказ царя: «Разбить, буде можно, скопище Шамиля, проникнув в центр его владычества и в нем укрепиться».

В мае 1845 года князь со своим войском добрался до Ичкерийских лесов Чечни. 25 тысяч солдат, 2 тысячи конницы при 46 орудиях подошли к столице имама Дарго. Мюриды начали атаку первыми, со всех сторон на русские войска посыпались пули и картечь. Неожиданно выяснилось, что кончились продукты. Через Керкетский перевал в Анди, в ту пору имелись армейские запасы, снарядили «сухарную» экспедицию. На перевале, по пути туда и обратно понесли потери. В Дарго вернулись жалкие остатки «сухарной» экспедиции.

Теперь у Воронцова оказались два противника — мюриды и голод. Началось отступление. Пришлось идти по лесу, где горцы чувствовали себя увереннее. С деревьев, из трещин скал, из пещер, атакуя то с фланга, то спереди, то в спину, они обстреливали колонны солдат, идущих строго по дороге. Войска дрались отчаянно, но «спасти» предпринятый Воронцовым нелепый поход с его не менее нелепыми маневрами они не смогли. Князь потерял 3 генералов, 156 офицеров, 3 тысячи солдат. Среди убитых был старый «кунак» Шамиля Клюки фон–Клугенау. Ф. Энгельс так объяснял достижения дагестанцев: «Горцы своими относительными успехами были обязаны наступательной тактике, которой они преимущественно придерживались при обороне своей территории»[57].

Неудача так называемой «даргинской экспедиции» заставила кавказское командование вернуться к стратегии и тактике 20–х годов XIX века, когда войну вел А. П. Ермолов. «Кавказ, — говорил генерал, — г- это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду». После неудач 1845 года генералы вернулись именно к этой «стратегии». Шаг за шагом продвигаясь в горы, осаждая и подчиняя аулы, уничтожая посевы, вырубая леса, очищая дороги на пистолетный выстрел по одну и другую стороны от растительности, войска принялись выполнять старую «программу». Позади наступавших оставались гарнизоны, обязанные защищать тылы. Успехи медленно, но верно начали сказываться.

Но не только изменение в методе ведения войны послужило причиной тому. Как мы отмечали выше, в конце 40–х годов в среде восставших наметились глубокие социальные противоречия. Погибли те, кто первыми взялись за оружие, погибли их дети, а мечта народа осталась недосягаемой. Вера в завтрашнюю радость постепенно стала угасать. В горах не было слышно песен, звуков агач–кумуза. Над аулами, как призыв к Аллаху, несся плач женщин и девушек по убитым на поле брани или угнанным в плен.

До 14 сентября 1847 года аул Салты являлся одним из опорных пунктов Шамиля. Главнокомандующий царскими войсками князь Воронцов решил во что бы то ни стало уничтожить гнездо имама. Имея в войсках 8 батальонов пехоты, 2 роты стрелков, роту саперов, две сотни казаков, полторы тысячи конной и пешей милиции при 16 полевых и осадных орудиях и особые команды с ракетами и крепостными ружьями, генерал начал спускаться с Турчидага в сторону Салты. Дорога оказалась столь трудной, что пришлось заночевать близ аула Кегер на виду у Гуниба. 26 июля войска расположились уже перед Салты.

Горцы прекрасно понимали стратегическое значение аула, и потому сюда со всех сторон торопилась подмога Шамилю. Историк Б. С. Эсадзе утверждает, что не было ни одного свободного аула, из которого кто‑либо не состоял в гарнизоне Салты. У горцев было только два орудия; большие надежды они возлагали на толстую стену с башнями и1 бойницами, построенную на скорую руку вокруг аула.

Конец июля царские войска потратили на подготовку к осадным работам. Ею руководил инженер–подполковник Кеслер. Когда прибыли еще два батальона войск и Акушинская милиция, по приказу командующего Воронцова по Салты открыли сильный огонь.

Мюриды Шамиля тоже не бездействовали. Они совершали вылазку за вылазкой, нападали на посты противника. Кроме того, днем они показывались на окрестных высотах, а ночью вторгались в лагерь царских войск, мешая своим огнем траншейным работам.

4 августа Воронцову стало известно, что между Кегером, Хиндахским и Салтинским мостами скопилось около 8 тысяч конных и пеших мюридов. Ими командовали три наиба Шамиля: Хаджи–Мурат, Кибит–Магома и Даниель–бек. Они угрожали левому флангу осаждающих. Воронцов доверил осадные работы генерал–лейтенанту Коцебу, генерал–лейтенанту Аргутинскому–Долгорукову поручил командование подвижным отрядом из 6 батальонов, 2 рот стрелков, 300 казаков и 900 милиционеров, а сам, имея 6 горных орудий и ракетную команду, в ночь на 7 августа выступил против Хаджи–Мурата.

На рассвете войска нанесли сконцентрированный удар. Горцы вынуждены были отступить. Успех был на стороне Воронцова. Салты он все‑таки взять не смог. Оставалось вести осаду.

Батареи открывали огонь, горцы отвечали из ружей — так было изо дня в день до середины августа.