Шамиль

Ответная телеграмма пришла в тот же день. Она гласила: «Калуга. Генералу Чичагову. Абдурахман увольняется в отпуск. Фельдъегерь для отвоза тела будет прислан. Издержки повелено отнести за счет казны. Генерал Карлгоф».

Земляки Шамиля с большим сочувствием отнеслись к горю сородича. Они в точности исполнили его наказ. Нафисат похоронили между могилами Кази–Магомеда и его жены Патимат.

После смерти Нафисат никто более не видел на лице Шамиля улыбку. Нам остается добавить, что от умершей осталась дочка — Магазат.

* * *

Патимат родилась на два года позже Нафисат и была похожа на нее и лицом и фигурой. Судьбы их были также схожи. Патимат выдали замуж за брата Абдурахмана — Абдурахима. В 1859 году она также была на Гунибе, а затем вместе с сестрою уехала в Калугу. Единственная радость, доставшаяся на ее долю, — встречи, беседы и прогулки со старшей сестрой Нафисат.

Наджават — дочь Шамиля от Зайдет — родилась в 1848 году. Красотой она превосходила своих сестер, но был у нее дефект, сводивший на нет все ее преимущества перед другими сестрами. В детстве, падая4?© ли с крыши, то ли со скалы, Наджават сильно разбилась, и в результате у нее сильно скривились ноги. Без опоры она не могла даже стоять. Пока она была маленькой, она не сознавала своей ущербности. Наджават была подвижной, шаловливой. Не каждый здоровый мальчишка мог повторить ее проделки. Она лазила с кошачьим проворством по заборам и крышам. Любимой игрой ее была беготня по двору с огнем в руках. Мать слегка бранила Наджават — и только. Отец же и этого не делал. Он буквально носил ее на руках. К семи годам Шамиль научил дочь читать и писать. Наджават оказалась способной; выучила некоторые места из Корана наизусть. Так, в играх и учебе проходило ее детство. Повзрослев, она стала замыкаться в себе, остро переживала свой недуг.

В Калуге пристав Шамиля Аполлон Руновский пригласил местного доктора Корженевского для осмотра ног Наджават. Доктор назначил лечение, и в доме имама поселилась надежда. Через два месяца дядя девочки Абдурахман констатировал: «Ноги Наджават совершенно выпрямились и, что удивительно, без всяких страданий. Теперь недостает ей, — писал зять Шамиля, — только–только вполне свободного движения ног, потому что наружные части стопы еще не совсем выпрямились»[128].

Сведений об окончательном результате эксперимента доктора Корженевского у нас не имеются.

* * *

В 1854 году Шуанет родила дочь. Сразу после родов Шамиль заходил к жене, или стоял у двери, справлялся о здоровье. На десятый день, когда Шуанет встала, состоялся обряд именования новорожденной. С утра в резиденции имама собрались жены наибов, затем пришел казначей государства Хаджио. Он прочитал положенные в таких случаях молитвы, а затем объявил, что с этого дня девочку, дочь Шамиля, будут именовать Сайдетой[129]. По этому случаю был устроен пир. Женам наибов и простым женщинам из Ведено по этому случаю было подано угощение, они ели плов с мясом, а также сласти, фрукты и конфеты, доставленные из Тифлиса.

В два года у девочки заболели глаза. В горах существовал обычай — промывать глаза больного молоком женщины, родившей первый раз, притом первенцем обязательно должна быть девочка. В молоко добавляли немного сахара. Так лечили и Сафият. Вначале это как будто помогало, но через некоторое время болезнь возобновилась.

В Калуге мать и сестры кормили девочку медом, конфетами, сахаром и жирными кушаньями, что еще более обострило болезнь.

Однажды пристав столкнулся с Сафият в коридоре. На глазах у семилетней девочки он увидел темные пятна и легкие бельма. Русский офицер тут же поспешил к имаму. Сразу же пригласили врача — В. Е.Кричевского. Его заключение оказалось зловещим: болезнь запущена и является последствием золотухи; если не будут соблюдаться режим и диета, которые он назначит, Сафият ослепнет[130].

В доме все переполошились. Шуанет послала к Руновскому человека сказать, что она как мать «готова изрезать дочь на части, лишь бы не дать ей ослепнуть».

Ребенку прописали мушку, рыбий жир и другие лекарства. Лечение русского врача стало давать хорошие результаты. Но стоило это заметить самой Шуанет, как она тотчас поломала и режим и диету. Теперь, как и прежде, исполнялись все капризы ребенка. Снова в пищу пошли мед и все то, что могло возбудить болезнь. Когда же Шуанет говорили о губительности такого питания для девочки, жена Шамиля ссылалась на то, что не может видеть слезы Сафият.

И настал день, когда младшая дочь имама стала болезненно реагировать даже на самый слабый свет и на вопросы об окружающих в комнате предметах затруднялась давать правильные ответы. Снова. вызвали Кри–чевского; врач ужаснулся. «Единственный выход — сказал он, — поместить девочку в лечебницу». Отец, не задумываясь, дал согласие, но Шуанет запротестовала.