Шандарахнутое пианино

— Они хотят, чтоб вы выступили, — сказал Кловис. — Я им сказал, что вы юрист.

— Зачем?

— Потому что зачем мне какие-то неожиданные юридические допросы. Мне хотелось, чтобы вас они сочли специалистом.

— О господи, по-моему, я не смогу произнести речь.

— А просто-напросто придется. Произнесете перед тем, как откроют башню, а я завершу. Черт, да так вы сумеете добраться до машины раньше меня.

— Нет, — сказал молодчина Болэн, — я вас дождусь. — В голову ему не лезло ничего такого, что можно было сказать этим людям, кроме разве что того, что их поимели.

Но когда ему пришло время говорить, он взобрался на платформу не только готовым, но и с ощущением своей миссии. При самом его появлении по толпе пробежал трепет враждебности; и когда в своих вводных замечаниях он поименовал пиво «нектаром салаг», его на самом деле освистали, хоть и чуть-чуть.

— Пиво, стало быть, — сказал он, когда его шутку восприняли скверно. — Выпейте пива. — Молчание. Вот сволочи, подумал он: что ж, хорошо. Я их завоюю.

— Позвольте мне быть с вами откровенным, — солгал он. — Мне бы хотелось сказать, что хоть я и не узнаю тут ни одного лица, за исключением моего партнера, у меня такое чувство, что я знаю вас всех. Всё здесь напоминает мне о вас. Не столько башня, сколько картофельный салат, который вы, народ, там поедаете. — Он решил немного поговорить с гамбо во рту, как в Дельте. — Пмайте, о чем я? Вчер-вечером ссушал одного негру боевого по телику, он там трындел про, как он их звал, черных людей, а я вот ща гляжу вокруг и вижу — ниччёссе, у нас тут общество совсем без ссяких черных. Не только черных тут нету, но и чудиков ссяких. — Последовавший за этим сочувственный хмычок совершенно вывел его из-под удара свистунов. — Да ей-же-богу, вы просто тайная подпольная сеть беломазых Америки! — Аплодисменты. — И я тут не вижу, чтобы хоть кто-то был загнан в угол! — Больше аплодисментов. — Ого, да тут у нас сплошь картофельный салат! — На сей раз аплодисменты были неуверенны.

— Стало быть. Когда в следующий раз станете припоминать этот день, как вы наверняка станете, просто не забывайте, что вы себе приобрели нетопырью башню, а все уроды и чудики, все агитаторы и черная публика — нет! — Дикие, ошеломленные аплодисменты.

— Я просто до ужаса боюсь, что вышеупомянутые граждане вообще никакой нетопырьей башни себе не приобрели!

— НЕТ! — из толпы.

— А вот вы, молодчаги, со своими колючими головенками и в «тиш-песиках»^{236} на ногах, взяли — и купили!

— Ура!

— Я вот только пару минут назад говорил этому главному старшине. Вас, публика, ободрали как липку! — Над картофельным салатом пронесся добродушный надменный ропот. — Вас обчистили!

— УРА! УРА! УРА!

Кловис, пепельный, обошел Болэна на пути к микрофону.

— Отваги вам не занимать, — высказался он, — это уж точно. — Затем прибавил: — Еще час, и А1А станет бутылочным горлышком для беглецов. — Болэн ухромал с настила, похлопывая себя по карману. Скатка денег была большой, как пистолет.

На платформе Кловиса принял Декстер Вралл — не в состоянии коснуться его или пожать ему руку, да и вообще воспринять глазами невероятную нехватку Кловисовой симметрии. Мало того, Вралл обиделся, что выступить не попросили его самого.

Да и толпу зрелище множественного ампутанта отрезвило.

— Пренебрежительные замечания моего партнера, — начал он, — о меньшинствах не обязательно представляют мнение руководства. Ахаха. Агмм. — С точки зрения толпы, Кловис — покойник. — Вы э-э вы гм очень замечательная публика, народ! — Затем просто, смиренно: — И клиент, которого мы очень ценим. — Он улыбнулся, склонив голову, ожидая такого же отклика, какой получил Болэн. Тот так и не поступил. Лучше все это ускорить. Лучше ускорить все так, блядь, чтоб этот чувак не успел рухнуть бомбой.

Картофельный салат зашевелился. Декстер Вралл нервно натянул свою яхтенную, синюю-с-золотом, фуражку на уши, готовясь к действиям, и воскликнул:

— Давайте же припряжем этих летучих мышей к работе!

Кловис внезапно и чуть ли не припадочно пустился в свою речь об энцефалите и о том, что летучие мыши — они как маленькие ангелы, а комары — это же летающие шприцы, наполненные гноем. Но быстро потерял завод, как детская юла. На лице его наконец отразился разгром.

Только Болэн сумел зааплодировать — поднять этот странный шум, похожий на прибой. Безучастные лица сосредоточились на движении рук под собой. Среди мангров аплодисменты взбухли знаком уверенности и более того: веры.

В итоге, однако, глядя во многочисленные безучастные лица, полные надежды, что собрались вокруг башни со всех краев США, собственная его физиономия разрумянилась от похищенных фондов и особой радости, выходящей за эти границы, Кловис щелкнул, как полагалось, тяжелым секатором по синей атласной ленте. Декстер Вралл испустил робкий бунтарский вопль, покраснел лицом и дернул за веревку. С боков башни пополз полиэтилен, лаская ее по ходу, развертываясь и струясь в несомой ветром пластиковой красе. В небо хлынули ярко-оранжевые летучие мыши.