Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Конец этому роману пришел в начале 1935 года. Микки прилетел в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Эдди. В такси из аэропорта он объявил, что возвращается к жене. Импульсивная девушка решила, что спасет себя и свою гордость, отправившись в очередное приключение — на Дальний Восток. (В одном из последующих романов она скажет, что именно вид красной шелковой занавески с вплетенным в узор бамбуком с заднего сиденья такси вдохновил ее главную героиню на путешествие на Дальний Восток). Оттуда она планировала вернуться в Африку. Ее сестра Хелен, чей брак с Гербертом Эсбери рушился, предположила, что первоклассный океанский круиз поможет им избавиться от горя.

Раз Микки уже в Калифорнии, подумала Хелен, почему бы не вернуться в Конго через Китай?

Что бы вы ни думали о Микки — а за свою долгую карьеру она нашла немало врагов, — никто не мог сравниться с ней.

Уроженка Сент-Луиса и Чикаго, она унаследовала открытость, прагматизм и провинциальное благоговение перед достижениями западной культуры, которые были характерны для определенного типа американцев начала XX века. Из Сент-Луиса вышла «Миссурийская мафия»: выпускники Школы журналистики при Университете Миссури, которые принесли свой ясный взгляд на репортажи во все уголки мира (но наиболее страстно — в Китай). Из Чикаго пришли голоса, подобные голосу Сола Беллоу, чьи герои сочетают в себе мировоззрение еврейских иммигрантов, не вписывающихся в основные тенденции, и наглую самоуверенность беспокойного поколения, пробуждающегося к возможностям молодой и процветающей культуры.

Микки могла быть бойким писателем, и ее восторг от разговорного языка иногда заставлял ее с легкостью бросаться в глаза, быстро приходя в негодность. Но в свои лучшие годы она писала как сочетание широкоглазого, идеалистичного Оги Марча Беллоу и неугомонного Марка Твена, наблюдательные мальчишки-герои и остроумные, повидавшие все на свете флапперы из рассказов Дороти Паркер.

К тридцати годам она стала бесстрашной путешественницей по миру, с удовольствием предпочитая жить в условиях, когда более благородные литературные путешественники поселились бы в роскошных отелях. Она уже успела пронести пистолет через американский Запад, отправиться в поход по Западной Африке без надувной ванны и узнать, каково это — быть без дела в Париже и Лондоне. Во времена, когда слишком многие американцы и европейцы отказывались переступать цветовую черту, она смотрела и разговаривала с афроамериканцами, конголезцами и коренными американцами как с равными себе. Родившись от эксгибициониста, атеиста-отца и протофеминистки-матери, она была вынуждена в силу своего положения в большой семье стать проницательным наблюдателем и рекордсменом. Обладая смелостью, обаянием и любопытством, уверенная в любви и поддержке своей большой семьи, она обладала талантом превращать любое место, где ей довелось оказаться, в дом.

Трудно представить себе более подходящего свидетеля, чем Эмили «Микки» Хан, того безумно напряженного мира, которым был Шанхай тридцатых годов. Будучи продуктом культурных коллизий и уже умея вести переговоры, она должна была приехать в мегаполис, где идеологии, которые сформируют двадцатый век, вот-вот заставят мир содрогнуться.

5 марта 1935 года Микки стояла на палубе теплохода «Чичибу Мару», принадлежащего компании «Ниппон Юсен Кабусики Ориент Лайн», и смотрела, как исчезают очертания Сан-Франциско, как пар из единственной воронки судна смешивается с туманом под мостом Золотые Ворота. Недели или двух на Дальнем Востоке, подумала она, будет достаточно, чтобы очистить свой разум от Эдди, прежде чем она отправится в настоящее путешествие, которое ожидало ее в Африке.

Следующие восемь лет своей жизни она проведет в Китае.

6: Шанхай Гранд

Гости, расписывающиеся в регистрационной книге у стойки регистрации отеля Cathay во вторую неделю апреля 1935 года, могли поздравить себя: они действительно прибыли. Они не только поселились в одном из полудюжины самых роскошных отелей мира; им также посчастливилось оказаться в Шанхае в один из слишком коротких периодов мира и стабильности, а также на пике процветания города в двадцатом столетии.

За сорок два года, прошедших с полувекового юбилея Шанхая, он превратился из малоизвестного форпоста западной торговли на Дальнем Востоке в настоящий мегаполис. Половина всей внешней торговли Китая теперь проходила через его порт, 35 миль причалов которого могли принять 170 кораблей (и 500 морских джонок) одновременно. С 1893 года население города почти удвоилось, что сделало его крупнейшим городом континентальной Азии — на Дальнем Востоке более населенным был только Токио — и пятым по величине в мире.