Шанхайское сияние

– А ты у нас значит штатный психолог и всех насквозь видишь? – немного разозлилась Анна.

– А что тебя видеть? – невозмутимо продолжила подруга. – Ты для меня открытая книга! Любишь Германа до сих пор и боишься не только мне, но и себе об этом честно признаться! Только вот гордость твоя – это твоя и погибель, сказала бы ему, что сглупила, была не права… а ты вечно чуть не то что-то, сама всех отталкиваешь.

– Тань, ну вот что ты знаешь? – воскликнула Аня, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, и подруга, не разобравшись в ее проблеме начинает рубить с плеча.

– Я знаю, что ты всегда была такой, для тебя выход из зоны комфорта смерти подобен и так с тобой всегда! Я через пол города после работы к тебе приехала, чтобы сопли тебе утереть по твоей неудавшейся жизни! С пузом и отеками выбрала тебя, а не диван! А ты продолжаешь думать только о своих неудачах! Своей гордостью и экзистенциализмом задушила себя и других. Я завидовала тебе всю жизнь, думала, как тебе повезло, а ты губишь сама себя, не даешь себе возможности быть счастливой! Что, так сложно было у него прощения попросить, любила бы, на колени встала и умоляла простить! Сама говорила, какой он замечательный!

– Так ты думаешь, я не просила!?

– Я знаю, как ты просила! Отвернулась и буркнула под нос! У тебя всегда так, как о хорошем, так на всю округу, а как ошибки свои признать, так голову в песок! Помнишь, когда мать твоя застала нас, что мы вино на кухне пили, когда думали, что твои родители на работе задержаться? Как ты потом все ловко свалила, что это я тебя напоила!? Твоя мама потом месяц со мной, плохой девочкой не здоровалась даже!

– Ой, ну а что, так и было!

– Знаешь, Аня! Я всегда тебя поддерживала, горой за тебя стояла, но ты избаловалась от всеобщего внимания! Может когда-то я и уговорила тебя отведать вина, но ты должна была разделить этот позор со мной, я тебе его в горло не вливала, ты пошла на это сама. Так же ты ведешь себя и сейчас, повелась на уговоры своего чокнутого профессора, а обвинила в этом весь мир. Быть умной, это не значит уметь совершать сложнейшие генетические экспертизы, это еще уметь иногда признавать свои ошибки. – договорила Таня и вскочила с места в направлении выходной двери. – Давай, до свидания!

– Ну и чеши отсюда, много ли ты в жизни понимаешь! – крикнула в след Анна, не понимая на самом деле, чем заслужила сейчас такое отношение подруги.

Таня просто огорошила ее, она ожидала чего угодно, только не такого непринятия ее идеалов, которые всегда восхищали Татьяну, считающую себя слишком податливой для мужчин. Таня всегда жаловалась на свои гены и на то, что парни не видят ее многогранной личности, а воспринимают только как девушку на ночь или домохозяйку. Для себя Анна могла объяснить поведение подруги не иначе как гормональный сбой или патологическое переедание гремучей смеси из овсяных печений и красной рыбы, которое в скором времени должно было разрешиться кучей извинений и признанием неправоты с ее стороны. Но Таня не перезвонила не через пол часа, не через час, не через день.

Уже больше недели Анин телефон молчал, почтовый ящик наполнялся только кучей бессмысленного спама. Как назло, в это же самое время российское лето как всегда подвело, и тихая солнечная погода сменилась мерзкими утренними туманами и непролазной слякотью. Последний месяц уходящего лета стал таким же неприглядным и угнетающим как на данный момент жизнь девушки. Создавалось впечатление, что одним прекрасным утром, распахнув по шире окно, она выплеснула на улицу всю черноту, творившуюся у нее на душе, и та туманной дымкой окутала родной город, повергая попутно в депрессию и всех проживающих там людей. Ане надоело ездить в институт, который был заветной мечтой еще недавно, ей было некому звонить, не с кем разговаривать, хотелось просто слиться с кроватью и спать ровно столько, сколько будет длиться этот устилающий землю дождь. Не смотря на продолжительное времяпрепровождение в сонной постели, Аня все больше ощущала превозмогающую тело усталость, словно она вместо того, чтобы предаться спокойному забвению не покладая рук трудится на заводе.

Одиночество превращает время в резину. Расплавляя все вокруг тягостным смрадом, оно поглощает своего обладателя, прекращая для него доступ кислорода, а вместе с ним и светлых мыслей. Аня перестала ощущать реальность, а вместе с ней и утратила былые ориентиры. Все цели и мечтания, имевшие до этого значение, утратили смысл, унося девушку в депрессивный мир бездействия. В тишине замкнутого пространства, Ане казалось, что она слышит, как отмирают клетки ее головного мозга, а возникшую на их месте пустоту занимает ледяной звон нарастающего безразличия к окружающему миру. Если еще недавно, ей казалось, что она может жить дальше, то сейчас реальность растворилась в тумане, отдавая место зияющей пустоте.