Шанс

Сэм сжал подлокотники и, опустившись на спинку, закрыл глаза. Она сядет напротив, длинные ресницы опущены, на губах полуулыбка. Изредка она поднимает глаза на часы и ждет.

Сэм тоже ждал этого кошмара, без которого уже не мог жить. Он не помнил, когда и как все началось. И при попытке вспомнить всякий раз сердце его болезненно сжималось.

…Наверное, с того, как во сне она прошептала имя… Чужое имя. Сэм ненавидел его, как только мог… Когда ее руки обвились вокруг его шеи, а губы, приблизившись к его губам, прошептали: «Люблю тебя» — он захотел умереть тут же. Для него, Сэма, лишь дружеская, чуть насмешливая улыбка, чуть насмешливый голос. Все остальное принадлежало не ему.

Сколько раз он часами смотрел в потолок и не мог уснуть. Она, теплая и душистая, лежала рядом, погрузившись в сон мгновенно, едва коснувшись головой подушки. Или то был не сон?.. Сэм не знал, как назвать иначе ее состояние. Руки, обнимающие его, разжимались, она вздыхала и вдруг снова обнимала, еще крепче. Но уже не Сэма. И целовала не его, и шептала на ухо не ему. Между ними постоянно находился кто-то третий. Он отнимал ее. И Сэм ничего не мог сделать…

Присутствие незнакомца стало постоянным.

Сэм уже не хотел подходить к зеркалу, боясь натолкнуться на отражение чужого лица. И не знал, как поступить, потому что третий — был в нем самом.

В собственном сознании Сэм стал замечать чужие мысли и чувства. Он сопротивлялся им, но только как бороться против призрака, который то появляется, то исчезает снова?..

Его «я» медленно отступало. Третий был сильнее… и тоже любил ее.

Пару раз Сэм пробовал говорить об этом с ней. Но она лишь смеялась в ответ…

Недавно он лежал, как всегда глядя в темноту и слушая глухие удары своего сердца. И вдруг почувствовал, что его тело меняет форму. Кажется, оно плавилось, будто металл в тигле, а в голове нарастал звенящий гул. Вцепившись в край кровати, Сэм попробовал заглушить шум в голове. Но, казалось, темнота становится все глубже, реальность смазалась, как плохой рисунок…

Потом его тряхнуло. Отпустило… Встряхнуло еще сильнее…

За ночь это продолжалось несколько раз, и лишь под утро измученный Сэм уснул.

И незнакомец больше не появлялся.

Но Сэм уже был не рад этому.

Она стала бледной и молчаливой. В ее глазах застыла немая тоска. Она садилась в кресло и устремляла взгляд на часы, беззвучно шепча что-то, а когда Сэм дотрагивался до ее руки, нервно вздрагивала.

Однажды он застал ее в слезах. Она сжимала виски тонкими пальцами, по щекам не переставая текли слезы. На расспросы о том, что случилось, лишь качала головой и наконец разрыдалась. «Я люблю его! Как же ты не понимаешь? — сквозь всхлипывания твердила она. — Я жить без него не могу! Верни его!»

Вот и все. Сэм сел в кресло и закрыл глаза.

«Извини, приятель. Теперь ты видишь, ей нужен я».

— Да, ей нужен ты.

«Тебе не будет больно, просто не сопротивляйся мне».

— Не буду…

…С тех пор сознание Сэма стало засыпать. Погружалось в оцепенение.

Он подолгу сидел в кресле, не двигаясь, и следил за переменами, происходящими с его телом. Вроде бы плечи стали шире. И, похоже, смуглее кожа…

Сэму было все равно.

Самое главное — она была довольна. Ее глаза светились счастьем. Вечерами она устраивалась рядом и, ласково перебирая его волосы, говорила о чем-то. Но о чем? Его разум уже не улавливал ее слова. Да и зачем? Ведь говорила она не ему…

Это становилось даже интересным. На улице пошел дождь. Сэм открыл глаза, посмотрел в окно и не узнал своего отражения в стекле. Казалось, его волосы долго выгорали на солнце, неуловимо изменилось выражение лица. Он стал другим. Или это по стеклу течет вода, искажая изображение?

«Вот и все, приятель. Теперь ты — это я. А двоих в одном теле быть не может, ты же понимаешь».

Сэм понимал.

Часы скрипнули и пробили семь. Когда стих последний удар, на лестнице послышались шаги, щелкнул замок.

Она вошла в комнату.

Сэм повернулся навстречу. В последней вспышке сознания увидел мокрые волнистые волосы, смеющиеся глаза, руку, со сжатой в ней перчаткой, услышал восхищенный вскрик. Такой он запомнит ее навсегда, если сможет помнить…

«Прощай, любовь моя! Постарайся быть счастливой».

1991

Алексей Пехов НАРАНЬЯ [32]

Посыльный оказался в городке в полдень, когда началось самое пекло, и даже тень под абрикосовыми деревьями перестала дарить прохладу. Люди, стараясь уберечь дома от духоты, плотно закрывали ставни и двери и прятались от палящего солнца в полутемных помещениях. Кошки, страдающие от жары не меньше людей, забрались в самые глухие дыры, моля Спасителя о дожде точно так же, как и их хозяева.

Рауль издали заметил всадника на уставшей лошади и, нахлобучив на влажный платок, обернутый вокруг головы, шляпу, вышел на солнцепек. Ему казалось, что под безжалостными лучами он расплавится, точно свеча.