Шанс

— Святой отец, я ценю, какое доверие Инквизиция оказала мне и моим людям, позволив сопровождать вас и беречь ваши жизни. Но хочу напомнить, что командир этого отряда все еще я.

— Я прекрасно помню это. Но вы помогаете отступнице.

— Я помогаю исключительно нашей матери Церкви.

— Неужели? — Клирик приподнял брови, — Каким образом? Тем, что избавляете от страдания ведьму?

— Не совсем верно. Ведь ее собираются сжечь в столице?

— Да. На праздник святого Коломана.

— Боюсь, если и дальше не поить осужденную, она не доживет до костра. Женщина обезвожена. Посмотрите.

Клирик сложил руки на животе и нехотя признал:

— Возможно, я действительно переусердствовал в стремлении наказать колдунью и забыл о грядущем возмездии. Вы можете давать ей воду. Но немного.

— А еда?

Инквизитор пристально посмотрел на Рауля:

— Если бы я не слышал от людей, что вы истинный сын Церкви, мне бы показалось, что вы помогаете отродью тьмы. Мясо сделает ее сильнее, а хлеб и молоко она осквернит. Только воду. И будьте разумны, сеньор! Не разговаривайте с ней, не касайтесь и не смотрите ей в глаза. Это — исчадие ада, и оно пожрет любого. Даже такого смельчака, — последнее слово он выделил, — как вы.

— Думаю, вера станет моим щитом от искушений и проклятий…

— А Спаситель не оставит вас, — закончил отец Рохос. — Почаще вспоминайте об этом, сеньор де Альтамирано. И, да… вот еще что. Наши жизни бережете не вы, а Спаситель. Вы лишь орудие в руках Его, но будет так, как решит Он. Впрочем, тьма не место для пустопорожних споров и упражнений в риторике. Пусть Спаситель хранит вас и ваших людей этой ночью.

Он ушел, и Лопес облегченно перевел дух.

— Дай-ка мне, — сказал Рауль, и Пабло бросил ему апельсин.

Капитан ловко поймал плод, просунул руку сквозь прутья:

— Бери. Ешь.

На мгновение их пальцы коснулись друг друга, он почувствовал, как горяча ее кожа.

— Спасибо, сеньор.

— Слышал, ты сцепился со святошей, — поприветствовал Рауля Алехандро на следующее утро.

Капитан произнес в ответ нечто непонятное и очень неприветливое. За оставшиеся до рассвета три часа он совершенно не выспался и теперь волком смотрел на весь белый свет.

— Фернандо, собирай людей. Через час выступаем, — сказал он, умывшись и немного придя в себя. — Святые отцы встали?

— Ха! Такое впечатление, что и не ложились. Приму[35] прочли вместе с петухами. А у тебя вид, словно по тебе гарцевали жандармы.[36]

— Плохие сны.

Сны действительно были плохими.

Застывший от раскаленного жара город, ревущее пламя, дым, поднимающийся в яркое небо, отвратительная вонь горелой плоти. Хриплое карканье воронья смешивалось с молитвами одетых в алое и серое священников. И люди, и птицы с удовлетворением наблюдали за мучениями сгорающих ведьм до тех пор, пока от казненных не оставались лишь обугленные кости. Их складывали на возы, сгребали лопатами пепел, ногами отбрасывая в сторону черепа, и вываливали в реку или отвозили за город, к Чумному кладбищу, сбрасывая останки в ямы.

— Пабло говорит, что отец Рохос с утра спрашивал о тебе у солдат. Ты не нашел ничего лучше, чем цепляться к Инквизиции, мой друг?

Рауль скривился, взял хлеб, яйцо, лук, сыр и подвинул к себе блюдо с маслинами.

— Тебе бы это тоже не понравилось.

— Ты все сделал правильно. На твое счастье, клирик с тобой согласился. Но на будущее — лучше во время парада выстрели в голову какому-нибудь нашему генералу. Проблем будет гораздо меньше, чем из-за боданий с Церковью.

Алехандро был бодр и весел. Впрочем, так случалось всегда, когда они собирались куда-нибудь выступать. Особенно если это касалось возвращения домой.

Рейтар уже облачился в вороненую кирасу, застегнул наручи, повесил на пояс палаш, а на грудь — перевязь с пистолетами. Под мышкой он держал морион,[37] на голове был повязан видавший виды, но «счастливый» фиолетовый платок.

— Ты не доживешь до полудня. Спечешься.

— Уж лучше так, чем от пули, мой друг, — хохотнул Алехандро, хлопнув капитана по плечу.

Рауль наспех перекусил, запил незатейливый завтрак водой и быстро спустился к своим людям. Через полчаса отряд покинул городок.

Сожалений не было. Здесь их ничто не держало. Мятежная провинция, вставшая на сторону искарских баронов и их богомерзкой религии, отрицавшей могущество Спасителя и принижающей Его до обычного человека, успела выпить из солдат все соки. Они вдоволь нахлебались крови, нанюхались пороху и теперь не могли дождаться возвращения к морю, подальше от проклятых холмов, ненавистной жары и сводящей с ума осторожности.

Сводный отряд, состоящий из рейтар капитана Алехандро и стрелков капитана Рауля, номинально бывшего здесь старшим, спешно продвигался вперед. До того как солнце начало припекать, им удалось преодолеть вполне приличное расстояние.