Шанс #3

– Неплохая идея, я подумаю. Пока вместо шестов у меня только колонны. Они, конечно, многострадальные: в 1906 году в городе было землетрясение, большинство зданий разрушились. Но этому дому повезло – досталось только колоннам. Их пришлось реставрировать.

Из атриума – просторный зал уставлен растениями и залит светом люстры из богемского хрусталя – Осадчий и его гостья поднялись по широкой мраморной лестнице, идущей на два этажа вверх. Ева остановилась перед оконными витражами: разноцветные кусочки стекла, фиалковые, синие, персиковые, золотистые, складывались в замысловатые узоры.

– А это известный французский художник, Анри Кро. Его работа и на куполе.

Ева подняла голову и увидела, как сквозь полупрозрачное кружево стекла светят звезды в темном небе Сан-Франциско. Почувствовав на себе пристальный взгляд Никиты, она обернулась. Тот стоял в двух шагах от нее, задумчивый и словно сбросивший привычную маску. Незнакомый.

– Вы сегодня такая… То есть, я имел в виду, не хотите посмотреть одну из гостиных?

– Почему бы и нет.

Ева вошла в комнату вслед за Никитой и восхищенно выдохнула: «Боже, какая красота!» Стены просторного зала украшали обои с тропическими цветами, птицами и пальмами, а над зелеными бархатными креслами мелодично пробили восемь вечера старинные часы в массивной золотой оправе. Возле открытого окна стоял большой рояль на точеных ножках.

– Вы играете? – удивленно подняла брови Ева.

– Нет, конечно, я же не герой вампирской саги для подростков, – усмехнулся Никита. – Рояль достался мне вместе с домом, а антиквариат – всегда хорошая инвестиция.

– Наверное, внизу у вас средневековая комната пыток или бальный зал?

– Нет, там просто трупы моих бывших жен, – не моргнув глазом, ответил Осадчий. И, насладившись реакцией Евы, громко рассмеялся. – На самом деле ничего интересного. Просто тренажерный зал. А на первом этаже бассейн и кинокомната, где мы с братом рубимся в Far Cry. Кстати, можете присоединяться.

Выходя из просторного холла в библиотеку, Ева обратила внимание на стильный светильник с четкой геометрией линий.

– Здесь так уютно сочетается старое и новое… И все-таки этот дом не вяжется с вашим имиджем. Не могу представить, как вы его купили.

– Да я и сам не мог представить, – усмехнулся Никита. – История такая. После изобретателя у дома было много хозяев, даже один известный иллюзионист. Все они либо перепродавали его, либо банкротились. Пять лет назад дом официально не принадлежал никому. Стены покрылись плесенью, комнаты обветшали, а местные скейтеры облюбовали атриум и ту самую лестницу, по которой мы только что поднимались.

– Как такое вообще возможно?

– Скейтеры еще не самое странное. Несколько месяцев здесь жил сквоттер по имени Джошуа: втихую продавал картины, мебель, хорошо, рояль не успел вынести. По местным законам, раз дом пустовал, парень имел полное право поселиться в нем. А через пять лет и вовсе стать легальным владельцем.

– Суровая, суровая Калифорния.

– Дом разваливался на глазах. Тогда-то городские активисты начали просить о помощи. Я решил, что Сан-Франциско был добр ко мне и пора отблагодарить его. Так, неожиданно для себя, я стал владельцем самого старого особняка в городе. Конечно, сначала я и не собирался жить в нем. Думал, куплю, восстановлю, возможно, перепродам через несколько лет… Но когда первый раз зашел внутрь, что-то щелкнуло: вот оно, место для меня и моей семьи. Я решил вернуть особняк к жизни. Заинтересовался его историей и даже сказал дизайнеру, чтобы тот сохранил изначальный стиль в нескольких комнатах.

– Всего в нескольких? Выходит, у вас в спальне нет балдахина и тропических цветов на стенах?

– Хотите проверить?

– Нет, спасибо, мне и моего балдахина хватает.

Тяжелые двери, ведущие в библиотеку, медленно распахнулись. Здесь старое тоже гармонично переплеталось с новым: темные дубовые панели цвета горячего шоколада, подсветка, реагирующая на малейшее движение, высоченные потолки с лепниной, монитор на полстены, книжные полки, уходящие в бесконечность, винтовая лестница, ведущая наверх… По Евиным ощущениям, это была самая большая комната в доме.

Девушка присела на кожаный диван, откинулась на спинку и обвела глазами пространство. Интересно, каково это – каждый день жить в такой красоте?

– Вам нравится? – Голос Никиты звучал равнодушно, но сама поза была напряженной.

– Да. Очень… Здесь как в сказке.

– Надеюсь, в доброй?

– А вы предпочитаете сюжеты про Синюю Бороду?

– Я люблю разные истории. А вы хотите, чтобы я оказался злодеем? Мое общество так неприятно?

Ева собиралась отшутиться, но передумала. Лицо ее стало серьезным, и, набравшись смелости, она решилась задать вопрос, который мучил ее больше месяца:

– Никита, а все-таки что случилось тогда, в декабре… в лифте? Почему вы… так поступили?

Из окна подул прохладный февральский ветер, занавески задрожали, словно от недовольства. Никита молчал. Было заметно, что он хочет подобрать нужные слова: прошелся от стены к стене, нервно запустил руку в волосы и наконец остановился перед девушкой. Ева поняла: сейчас будет что-то важное.