Шанс #3

Еще мгновение – и она сидит сверху, касаясь ладонью члена сквозь гладкую ткань. Затем ловко просовывает руку прямо в боксеры и несколькими движениями стягивает их вниз, вызывая его одобрительный полустон. Он, уже понимая, что его ждет, хочет облокотиться на подушки, но мокрое прикосновение губ застает врасплох. Она проводит дорожку языком от основания до головки, ни на секунду не выпуская его. Видя, как она, выгибаясь на четвереньках, касается затвердевшим соском увеличившегося члена, Никита запрокидывает голову от возбуждения. Она кладет член в ложбинку между грудями и неторопливо проводит взад и вперед, давая ему насладиться видом.

Когда она берет член в рот и губы смыкаются на горячей коже, у него темнеет в глазах. «О боже», – вырывается хриплый стон. Языком она облизывает всю длину и жадно сосет. Звук мокрых прикосновений смешивается с тяжелым дыханием. Ритмичные движения ускоряются, и пульсация в головке становится нестерпимой. Наслаждение почти граничит с болью. Все мышцы реагируют на эти прикосновения, и он чувствует, что больше не может сдерживаться. Его тело, максимально напрягшись, застывает, чтобы через несколько мгновений отдаться сладкой опустошающей волне, издать приглушенный хрип и выплеснуть сперму – всю до капли.

…Никита широко распахнул глаза. Сердце по-прежнему бешено стучало, а твердый член пульсировал от сильного возбуждения, так и не нашедшего выход. В отличие от фантазии реальность оказалась не такой волнующей.

Очередная ночь в пустой постели.

Глава 25

– Добрый день! Я отправлял вам резюме две недели назад, но до сих пор не пришло никакого ответа.

– Вы фотограф? Стас Калиновский?

– Да. Мне ждать собеседования?

– К сожалению, вакансия уже закрыта. Спасибо за ваш звонок.

Стас недовольно поморщился и набрал следующий номер. Трубку долго не поднимали, и он, в мятых домашних штанах и с трехдневной щетиной, налил себе кофе и без удовольствия сделал глоток. Вместо привычной колумбийской арабики, так сладко пахнувшей темной сливой и вишневой косточкой, последние два месяца приходилось довольствоваться зернами из супермаркета. «Ты теперь безработный, нужно экономить», – ныла жена. Блять, как это все достало!

– Алло, слушаю вас.

– Это Стас Калиновский, звоню насчет вакансии фотографа.

– Стас… Да… Понимаете, начальство решило… эээ… не расширять штат. В данный момент мы никого не нанимаем.

Разозленный Калиновский в тот же момент открыл на ноутбуке сайт информагентства – вакансия была на месте. Твою мать! Он бросил трубку, даже не попрощавшись.

– Коля, привет.

– О, Стас, сколько лет, сколько зим!

– Слушай, я же работу ищу. Ты говорил, вам фотограф нужен. Может, замолвишь за меня словечко?

– Тут такое дело… Сейчас кризис, сам знаешь. Бюджеты порезали. Новеньких в штат не берут. Если что-то появится, я, конечно, маякну.

– Колян, да твою мать. Мы с тобой с универа знакомы. Какие на фиг бюджеты, какой кризис? Говори уже как есть.

– Стас, неловко это обсуждать… Но ходят слухи – я, конечно, им не верю – про тебя. Люди всякое говорят… Поэтому извини, дружище, ничем помочь не могу.

Сука! Калиновский откинулся в кресле, злобно уставившись в телефон. Нет, кофе сегодня не поможет. Понуро встав, он поплелся на кухню, налил себе виски на дно стакана и, морщась, выпил залпом. Работа все равно найдется, рано или поздно. Не может быть, чтобы в большом городе он со своим шикарным портфолио остался не при делах. Но отказы – один за другим – все больнее били по самолюбию.

И он знал причину. Воронецкая. Каким-то образом этой твари удалось выйти сухой из воды даже после того, как он слил фотки новостным сайтам. Это должно было стать бомбой, но все дружно проигнорировали тот факт, что она трахается с Осадчим – собственным боссом, и уже на следующий день новость затерялась в потоке других.

Но отомстить ей по-прежнему хотелось: за унижения, за то, что выбрала не его, а этого смазливого пижона, за сраный кофе. Стас быстро переоделся, натянул на лицо кепку и спустился вниз к машине. Он, конечно, не серийный убийца и не сталкер, но стереть улыбочку с лица этой самодовольной сучки вполне в его силах. Пока Яна на работе, а девочки в саду, он займется… делом.

Через полчаса Калиновский припарковался у знакомого подъезда. Повезло, входная дверь была открыта, а на седьмом этаже – ни души. Некоторое время он стоял тихо, прислушиваясь: свидетелей нет, можно доставать баллончик с краской. Все заняло не больше минуты. Он быстро спустился, поправляя кепку, и сел в машину. Пусть соседи знают об этой потаскухе.

На аккуратной светлой двери квартиры № 68 блестели свежие, еще не засохшие красные буквы:

«ШЛЮХА».

* * *

Самолет спускался низко над островом, и Ева с восторгом смотрела через стекло иллюминатора на зелень чайных плантаций, величественные вулканы, касающиеся облаков, и пенисто-белую береговую линию. Первый раз в жизни она видела океан такого прозрачного изумрудного цвета. Лохматые макушки пальм приветственно кивали: «Алоха!», а водопады струились со скал, словно широкие белые ленты.

– У меня нет слов. Это восхитительно!